— Ми здьесь с дьеловым прьедложеньием… — начал Майк, но замолчал, увидев, что я вешаю рюкзак на плечо и решительно шагаю в сторону стоянки такси.

— Мистер Бьелозор… Гьерман Вьиктороувич… Подождьите! — они ринулись за мной.

— Не, не подожду. У меня тут книжка издается, а я опазыдваю на Кутузовскую набережную, в Детгиз… В издательство, короче, — мне было даже интересно, как они поступят. — Надо брать такси или ехать на метро.

— Оу! Можем мы прьедложить вас… Подвьезти? — американцы были ребятами ушлыми, а мне и вправду нужно было поскорее попасть в Ленинградское отделение «Детское литературы» — хотел всё подписать и уехать в Минск сегодня же.

— Вот это — деловой подход! — кивнул я. — По пути расскажете о предложении. А потом у меня будет время подумать — до самого поезда…

— Дьеловой подход. Бизнес есть бизнес! — закивали американцы.

Машина у них была довольно простая: какой-то седан, вроде бы «Форд», похожий на полицейские автомобили из фильмов, только полностью черного цвета. А вот сиденья оказались действительно удобными, и музыка — классная. Тысячу лет не слышал Джонни Кэша, и мне было плевать на круглые глаза американцев, когда я подпевал «Folsom Prison Blues» так, как умел… Черт, вот так родину и продают — за мягкие сидения и блатное кантри, да? Принесите мне еще гамбургеров и познакомьте с Рэем Брэдбери, и может что-то у нас и выгорит, ребята!

Пока мы ехали по Владимирскому проспекту, я имел честь в зеркальце заднего вида любоваться на родную рожу Гериловича, который с накладными усами и в дурацкой кепке сидел за рулем зеленых «жигулей» и улыбался вовсю. Похоже, он был счастлив.

—… Перьевод ваших «The Last Times» на английский язык, издание в Penguin Putnam, тур по Соединьенным Штатам: Нью-Йорк, Бостон, Калифорния — много, много университетов, выступления перед студентами. The Brown International Writers Project, можьет быть вы слышальи? Международная стипендия писателей Брауна! Сорок пять тысяч долларов США, годьичная стипендия и гранты с проживаньием в Универсьитете Брауна, которые предлагают убежище и помощь проверенным творческим писателям, которых угньетают в странах проживания. А еще — помощь в получении вьизы и расходы на переезд, медьицинские льготы и заньятия в классе чтобы… Улучшьить язык! — манера бархатноголосого рыжего Ника изъясняться доставляла мне массу удовольствия.

Ох какие они были смешные ребята! Я готов был снова загыгыкать, но сдержался. Угнетаемый в стране проживания? Это я-то? Да и вообще — способ строить фразы была восхитительный. То есть для американца — правда восхитетельный. Какие обороты, какая экспрессия! Но Ник никак не мог остановиться:

— Мьеждународный писатьельский проект Брауна инициирует литературный форум молодых амьериканских и иностранных писателей… Свободных писатьелей, гдье они смогут прьедставить свои литературные проекты, андестенд? Из разных стран… Мы очьень хотьели бы чтобы Совьетский Союз представил Гьерман Виктоуроувоувич… Викторововоу… А-а-а, шит! Чтобы вашу страну прьедставили вы, мьистер Бьелозор.

— Потому что французская газеты «Comba» называла меня «главным критиком советского строя»? — уточнил я. — Вы еще читаете эту подтирку? Так лет пять назад эта макулатура напечатала статью под заголовком «Главный оппозиционер режиму Брежнева Пётр Машеров в Париже». В теперь этот главный оппозиционер где? Пра-а-авильно, на самом верху.

— Нет, нет, почему только «Комба»? Вы знаете, вашим творчеством много интересуются на Западе, — подал голос Майк. — Ваши журналистские расследования очень популярны! Даже «Голос Америки» цитирует некоторые материалы за авторством Белозора. Например — дело о фруктовой мафии, или — разоблачение коррупции в комиссионных магазинах… А статья про фарцу? Это же нонсенс!

Я про эти два последние материала, честно говоря, даже забыл. Довольно проходные статьи, на моей взгляд, ничего особенного. Приваловы подкинули статистику, кое-что из приговоров, дали комментарии, я походил с народом пообщался и написал что-то такое — общее и ни на что не претендующее. А тут — разоблачение! Однако, Майк этот говорил совсем без акцента, хотя и с характерной интонацией. Может сам — какой-нибудь потомок эмигрантов?

— И неужели вас совсем не интересуют деньги? Времена меняются, вы, наверное, сможете легализовать доходы в ближайшие годы…

— Деньги? О-о-о, деньги это дело хорошее. Меня интересует процент с продаж книги — кто бы ее ни издавал и где бы она ни продавалась. Ну и подробная программа вашего форума, со списком приглашенных — тоже. Это может быть интересно, но сидеть рядом с какими-нибудь совсем уж одиозными личностями мне неохота. А университет Брауна, проживание в кампусе, визу, сорок пять тысяч и медицинскую страховку можете в жопу себе засунуть, если называть вещи своими именами. Спасибо, что подвезли, — сказал я, и чуть ли не на ходу принялся открывать дверь. — Можем встретиться в шестнадцать часов на Витебском вокзале, или присылайте свои предложения в письменном виде на корпункт «Комсомолки» в Минске. Мне ведь нужно основание для командировки, да?

— Мистер Белозор, куда же вы? — комично протягивая ко мне руки удивился Майк. — Это еще не все! Неужели вы не хотели бы стать вторым Набоковым?

— Сенк ю вери мач, — сказал я, вылезая на свет Божий и от души хлопая дверью. И добавил, конечно: — Вот уроды!

Набоков, мать его! Набоков! Набоков, в отличие от меня, по-английски читать научился раньше, чем по-русски, вот в чем штука. А его книги… Ну, скажем так, при всем богатстве языка и эмоциональной глубине произведений — моя жалкая душонка провинциального интеллигента и традиционалистско-консервативное мышление полешука-белоруса в упор не принимали влажные мечтания о двенадцатилетней девочке и историю про траханье дядечки, который притворялся гомосеком с тетечкой, которая была женой слепого инвалида. Траханье при это происходило в присутствии этого инвалида! В свое время я пробовал читать «Лолиту», плюнул и бросил, потом взялся за что-то другое, потому что люблю читать неизвестные вещи известных авторов… Но это оказалась «Камера обскура», и плевался я ещё дольше. А они — Набоков! Хотели приплести кого-то из наших? Ну так Азимов почти белорус, даром что из-под Смоленска и еврей! Всяко дядька более авторитетный и приятный!