От подобного сравнения внутри аж закипело. Никогда не стану таким как батя! Не брошу жену с ребенком, не оставлю их выживать одних в целом мире, чтобы они питались хлебом с полусгнившей картошкой. Никогда!

– Эй, кавалер, с тобой все в порядке? – всполошилась хозяйка, заметив резкие перепады в моем настроении.

– Я не кавалер, у меня вообще-то имя есть.

– Да? И какое?

– Лёшка я… Алексей Чижов.

– Алексей, - задумчиво повторила девушка, - что же, приятно познакомится, Алексей Чижов.

– А твое имя какое? Я знаю про Мари, но оно же не настоящее?

На щеках девушки проступил легкий румянец, словно речь зашла о чем-то очень личном. Я сто раз успел пожалеть о том, что спросил, когда услышал в ответ очень тихое:

– Меня Ариной зовут.

Мы два часа просидели, болтая о всяком. В основном говорил я, а Мари…точнее Арина спрашивала: про детство, про мать, про деда Пахома с бабушкой Лизаветой и про то, как меня угораздило очутиться на улице.

Желудок к тому времени успел освободиться. Девушка долила в вазочку абрикосового варения, и я прикончил вторую порцию оладий. А когда вскипел чайник, зашел разговор про настоящее.

– Мадам Камилла сегодня сама не своя. Собрала всех девочек и во всеуслышание объявила, что тебе запрещено появляться в заведении. Нельзя пускать, нельзя подкармливать, нельзя разговаривать, а любого, кто посмеет нарушить запрет, будут нещадно наказывать. Ты бы видел её – голос срывается, руки трясутся. Пришлось маме Розе налить рюмочку успокоительной настойки… Может объяснишь, в чем дело?

Передо мною сидела одна из немногих, кому еще мог доверять, потому и выложил все без остатка. Весь наш разговор с мадам Камиллой.

– Назвал старой каргой? – не поверила девушка. – Теперь понятно, почему хозяйка взбеленилась. Она терпеть не может, когда указывают на её возраст.

– Но она же старая?

– И это повод оскорблять? А если я через слово стану называть тебя мелким, понравится?

– Я не мелкий! Мне четырнадцать в этом году исполнится.

– А мне девятнадцать, поэтому для меня ты мелочь пузатая.

Я попытался сыскать ответ - такой, чтобы одновременно достойным и остроумным вышел. Но увы, с фактами не поспоришь.

– Надо же додуматься - оскорбить хозяйку в личном кабинете. В месте, где она царь и бог, - девушка покачала головой, и светлая прядь непослушных волос упала на глаза.

– А нечего было меня увольнять! – выпалил я зло. Даже не знаю отчего было обиднее: от того, что Арина отказывалась становиться на мою сторону или от того, что заканчивались контраргументы.

– Её можно понять.

– С чего это?! – возмутился я.

– А с того, что Желтые Фонари – рассадник сплетен и слухов. У пьяных мужиков и без того языки развязаны, а если под боком находится женщина готовая слушать и восхищенно кивать… Иногда такое болтают, что уши в трубочку заворачиваются. И про то какие они важные и крутые, и как дела обстряпывают. Прямо не люди - боги Олимпа… Конечно, большая часть из сказанного мусор, но иногда попадается и действительно ценная информация. Вот она и не должна покинуть пределы заведения, иначе быть беде. Стригуны заинтересованы в этом особенно. Ведь бордель располагается на их территории, и именно их ребятки чаще всего появляются в стенах заведения – треплют языком направо и налево. Если случится утечка информации, знаешь куда они первым делом придут? Правильно, к мадам Камилле. Начнут проверять данные о сотрудниках, кто кем работает, какие имеет связи. Вот тут и всплывет фамилия некоего мальчишки, живущего у Лукича. Это я впервые о нем услышала, а стригуны – будь уверен, прекрасно осведомлены, кто он и чем занимается. Как думаешь, что они сделают?

– Поймают меня и изобьют?

Девушка покачала головой

– Убьют?

– Глупостей не говори. С тобой ничего не случится, как и с Лукичем. Вы люди атамана Малажского и находитесь под его защитой, а мы…, - Арина грустно улыбнулась, – мы виноваты во всем. В том что они не умеют пить, а выпив, хвастаются без меры. Что в постели только и способны пердеть. Что в кутеже своем неудержимы, а на утро тычут кошельками в лицо, требуя вернуть деньги. Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…

– … сказал и в темный лес Ягненка поволок, - продолжил я.

– Да, поволок, - девушка грустно улыбнулась. Вытянула руку и потрепала меня за вихры, успевшие отрасти за зиму.
– Басня старая, но до чего же верная: у сильного всегда бессильный виноват. Сколько девчонок бесследно исчезло… Может слышал легенду о степных лисицах? Вот то-то и оно. Обижаешься на мадам Камиллу, а она нас защищает.

– Себя она защищает, - не выдержал я, – боится, как бы в заведение не пустили красного петуха.

– И это тоже, - неожиданно легко согласилась девушка, – но мадам остается единственным человеком в поселке, которого хоть как-то заботит наша судьба, поэтому давай не будем… если только не хочешь поругаться.

Ругаться я не хотел и спор затих сам собой. Мы еще маленько посидели, попили остывшего чаю, а потом пришла пора уходить. Но прежде я помог убрать грязную посуду со стола. Попытался помыть тарелки, но легким подзатыльником был изгнан с кухни. Арина долго шуршала пакетами и в качестве гостинца вручила увесистый сверток.