– Ты никто, чтобы ставить мне условия!
– без подготовки он припечатал меня простой истиной к стене, после чего добил мощным ударом.
– Не существует на свете человека, имеющего право мне приказывать или что-то советовать. Не будь глупой, ты не являешься исключением.

Я посмотрела на него снизу-вверх, пытаясь увидеть немного сомнений в его глазах, но там ничего не было. Никакого сомнения в принятом решении.

Понимал ли он, что я не шутила и хоронила "нас"?

Или ему все равно?

Или считал, что из-за сына стану безропотно молчать?

Больше он слова не сказал и, не обернувшись, ушел к Августине. Милой, образованной принцессе.

А я молча понаблюдала за ними: за их встречей, за их совместным уходом, прислушалась к едва слышным голосам.

В тот момент я словно примерзла к полу, а от ледяной стены через поры кожи внутрь меня змеей проник лютый холод, который в дальнейшем вызвал озноб и образование толстой ледяной корки вокруг ребер и груди.

POV Лилия

Ночь оказывается может быть бесконечной, а не как последние несколько упоительных дней, наполненных эмоциями, скоротечной. А еще бывает пустой и одинокой. Холодной, мрачной.

Сегодня даже минуты передвижения по пустым коридорам дворца до лестницы, ведущей к третьему этажу, показались вечными.

По ступеням я поднималась непривычно грузно, словно мое тело резко набрало массу и с огромной тяжестью давило на ноги и не давало мне нормально передвигаться. Чувство немощности полностью завладело мной и не отпускало во время всего прохода.

Чтобы облегчить ходьбу, пришлось опереться ладонью о прохладную стену и в таком состоянии подниматься по многочисленным ступеням. С каждым шагом отдаляясь, я обрезала нить, повязавшую нас с Артуром. Как же много нитей оказалось между нами. Как сильно потянуло назад. Обратно к Артуру. Вернуться за ним... Как же много сил пришлось приложить, чтобы не оглянуться и дойти до третьего этажа.

Стража опустила мечи, позволив беспрепятственно пройти в жилой коридор. Темный и непривычно-холодный в ночной час. В столь позднее время слышно легкое посапывание и причмокивание ребят, а в остальном тихо и одиноко.

На тень, мелькнувшую сбоку я не отреагировала, лишь мазнула по ней бесстрастным взглядом и продолжила хмельной путь к своим покоям.

– Ты чего шляешься в такое время!? Сыновей наших разбудишь! Будь уверена, я доложу Артуру о твоих ночных похождениях!
– на угрозу Тиль я лишь лениво отвернулась, ничего не сказав, и направилась дальше по коридору, слыша позади грозное бурчание. Недовольное бормотание не прекращалось, но я не ответила на очевидную провокацию: не улыбалась над ее глупостью, как прежде; не прослушала ее с нотками снисходительности или превосходства. Сегодня я прошла мимо.

Голос Тиль внезапно обрел силы и прозвучал с наигранной радостью. Теперь уже она не боялась разбудить наших детей и заговорила гораздо громче:

– Не может быть!? Артур вышвырнул тебя!? О, красные пески, какая радость!
– унизительный смех ударил в спину, отчего я ощутила новое давление в область груди. Будто небольшой кулак хорошенько врезал в сердце и отступил, ускорив пульс. Одно дело, когда сама осознаешь и другое, когда другие делают такой же вывод и больно ударяют правдой.

Не дав понять, что она попала точно в цель, я расправила плечи и медленно побрела дальше. Возможно излишне аккуратно и напряженно вдоль воображаемой линии, тянущейся по полу.

В ответ на мое равнодушие, за спиной прозвучала новая порция унижений: аплодисменты, посвященные великому шейху, давшему пинок обыкновенной рабыни, посмевшей возомнить себя принцессой.

– Лилечка, милая, - гнусавый голос нанес новое сквозное ранение.
– Я тебя переоценила, дав вашим отношениям приблизительный срок в шесть месяцев, а на деле всё оказалось гораздо хуже - всего пара недель.

Необходимо было сдержаться и не упасть в грязь лицом еще хуже, чем есть. Итак возвращалась позорно изгнанная, что стало очевидным для Тиль, а сейчас надо было сохранить остатки гордости. Поэтому, прикрыв веки, я спокойно выдохнула. Один раз, второй.

Мне во чтобы то ни стало необходимо сдержаться, а Тиль - важно довести меня до полного возгорания.

Все это она делала с яростью змеи, имеющей острые спицы - зубы, смазанные ядом.

– Ты - худшая любовница Артура на моей памяти. Еще ни к одной любимице настолько быстро он не терял интерес!

А затем смех. Смех...смех. Бесконечный смех, бьющий по некогда гордым плечам. И уже не важно для Тиль услышат дети или нет, главное - позлословить.

Все мои бесконечные вдохи и беззаботные выдохи провалились. Попытки отречься от обстановки и постараться не слышать издевки Тиль рухнули и разбились. Терпение полетело к дьяволу в объятия.