Я увидела, как из машины выскочила Ира и бросилась во двор. Доведя это до сведения красной, как помидор, Мариши, я продолжила наблюдение. Мариша съехала на проезжую часть, пересекла ее под носом у самосвала, взвизгнувшего на весь район тормозами. Над улицей заструился запах горелой резины. Мариша тормознула машину на остановке автобуса, перекрыв тем самым движение общественного транспорта на всем участке, и вылетела из машины. Я сочла за благо тоже в ней не задерживаться, так как сирена приближалась и скорое появление органов возмездия было более чем вероятно.

– Бежим скорей! – подгоняла меня Мариша, но я и так спешила изо всех сил.

Мы успели свернуть во дворы до того, как к месту парковки подлетели целых три милицейские машины и из них посыпались вооруженные до зубов, в бронежилетах и с автоматами, субъекты. Лица у них были закрыты черными шапочками с прорезями для глаз и рта. Так как мы были уже далеко, то не увидели, как они скрутили водителя желтых «Жигулей», расслабившегося после ухода Иры и не успевшего вовремя покинуть опасный участок дороги. Наверное, это доставило бы нам некоторое удовлетворение, но мы были уже слишком далеко.

– Куда она чешет? – волновалась Мариша.

После самоубийственной погони меня такие мелочи уже мало волновали. Я растеряла в последние несколько минут годичный запас беспокойства и теперь напоминала самой себе танк или сфинкса.

– Придет время, узнаем, – урезонила я Маришу, но ей мое настроение не передалось.

– Как ты можешь быть такой спокойной?! – взвилась она. – На наших глазах совершается нечто подозрительное, а ты будто не замечаешь.

На это я собралась ответить ей, что пускай радуется тому факту, что я с ней, а мое мироощущение пусть не волнует ее, но не успела. Ира зашла в огромный семиэтажный дом старой постройки. У нас в таких домах в центре города обычно можно было найти целый клоповник маленьких туристических и прочих, но тоже маленьких, агентств. Как обстояли дела тут, неизвестно. Но в доме был всего один подъезд, и мы вошли в него. В конце холла начиналась огромная лестница, возле которой сидел консьерж, за которым располагались двери с плачевно маленькими – не разглядеть – табличками.

Спрятавшись за массивной дверью, мы наблюдали, как он приветливо покивал Ире, но тем не менее не позволил ей пройти прежде, чем не позвонил куда-то по телефону и не получил указание пропустить ее. Только после этого он разблокировал вертушку.

– И что будем делать? – обиженно, словно это я все специально подстроила, спросила Мариша. – Наверх нам не пройти. С этим цербером не справишься.

В этом я была с ней согласна. Старичок производил впечатление крепкого и физически очень здорового человека, знакомого к тому же с тяжелоатлетическими снарядами. Он не постеснялся вступить бы с нами в драку, если бы мы попытались пройти без спроса. Но мы все же вылезли из своего укрытия и принялись прогуливаться перед самым носом вахтера. В восторг он от этого не пришел, но первые десять минут терпел. Потом терпению его пришел конец, он спросил:

– Вы к кому?

– Мы ждем своего друга, – высокомерно ответила Мариша, он на время удовлетворился этим объяснением, и мы продолжили променад.

Насчет того, чтобы за нас замолвили доброе словечко по телефону, было нечего думать. Хотя бы уже потому, что разглядеть название хоть одной фирмы даже с такого близкого расстояния оказалось невозможно. Таблички были смехотворно маленькими. Нашли на чем экономить! Мы гуляли уже добрые четверть часа, и вахтер понемногу начинал сатанеть. Он кидал на нас откровенно враждебные взгляды, и только такая толстокожая личность, как Мариша, могла их не замечать. Я всерьез подумывала о побеге, когда в холле наконец возникло еще одно живое существо.

Им оказался маленький испуганный господин с грустным взглядом потерявшегося домашнего любимца. Одет он был в дорогой шелковый пиджак, который выглядел на нем так, словно его подобрали на помойке и, не отгладив хорошенько, напялили. Брюки были просто плачевны. На носу у господина были очки в тонкой золотой оправе, скрепленной пластырем. В руках он держал кожаный кейс, тоже явно очень дорогой и новый, но тем не менее уже начинающий приходить в соответствие с общим видом своего владельца.

Лицо вахтера дрогнуло при виде мятого человечка, и в глазах его промелькнуло нечто похожее на раболепие, мгновенно подмеченное Маришей, сделавшей должные выводы. В тот момент, когда господин с кейсом со спокойным и чуточку застенчивым лицом направлялся к вахтеру, наперерез ему устремился таран в лице Мариши.

– Мы вас совсем заждались! – радостно вопила она, исполняя вокруг него танец туземца, предвкушающего сытный обед из упитанного миссионера. – Вы же обещали быть к двенадцати, – ласково и в то же время чуточку укоризненно упрекала она застывшего на месте господина, – а сейчас уже почти половина первого. Нехорошо опаздывать.

– Я вам назначил? – удивился маленький господин. – А позвольте узнать, по какому…

Но узнать ему никто не позволил. Мариша завалила его самой разнообразной информацией о своих двоюродных тетушках, которые все в один голос передавали привет своему милому другу и просили его позаботиться об их племяннице.

– А чья же вы… – попытался выяснить господин.

Но это ему тоже не сообщили. Мариша обиженно надула губки и сказала:

– Неужели мы будем разговаривать в холле? Вы не пригласите нас в свой офис? И это после того, как вы опоздали на добрый час!..

Бедный и окончательно потерявшийся от мощного натиска особы, которая была на голову выше его и в несколько раз упитанней, подавляя уже одним этим, господин пригласил нас к себе.

– Они со мной, – сообщил он вахтеру, и вожделенный проход был открыт.