– Да вы не бойтесь, доктор! Что нам волки! У меня, вон, припасено для них! – весело крикнул Прохор. – Под сиденьем! Только аккуратно, заряжено!

Луканов пошарил рукой под сиденьем. Пальцы коснулись холодного металла длинного ствола, ниже переходящего в деревянное цевье.

– Правда, против оборотня не поможет, на то серебро нужно, – серьезно сказал Прохор. Луканов сделал вид, что не услышал. Вот так с серьезным лицом травить детские байки про оборотней? Действительно, деревня…

– А вообще места у нас ого-го! – бодро прокричал Прохор. – Грибные места, ягодные! Речка есть, небольшая правда, но рыба водится, да и искупаться можно. Вон ребятня ныряет! Небось в городе-то негде купаться?

Луканов ничего не ответил. Он с детства терпеть не мог воду, а при упоминании речки под ложечкой тоскливо заныло. Валерий вдруг отчетливо почувствовал тягучий запах тины, услышал плеск воды, и это вызывало страх и какую-то волчью тоску. Потому что под могильно спокойной поверхностью воды он снова увидел лицо с широко распахнутыми глазами цвета неба.

Луканов почувствовал, что против воли увязает в нахлынувших воспоминаниях, словно во влажном иле, но сделать уже ничего не мог. Словно нежные, но смертельно бледные руки поднялись из-под воды и увлекли за собой, в пучину памяти, воскрешая сцены, которые он так хотел бы забыть.

Она была молода, молода и прекрасна. Только закончила девятый класс. Она любила белый цвет, и сама была вся белая, словно ангел. А маленький Валера любил ее. Впрочем, ее любили все. Невозможно было не любить это прелестное маленькое создание в голубом платье, которое ей подарили родители перед выпускным. Она надела его всего раз, в ту ночь. И в нем же ее и похоронили. Она не дожила до выпускного один день.

– Меня Прохор зовут! – голос водителя вырвал его из мрачных воспоминаний.

– Валерий, – тревожно отозвался Луканов, надеясь, что Прохор не протянет руку знакомиться, вновь отвлекаясь от разбитой дороги.

– И с чем вы пожаловали в наши края? – крикнул сквозь рев мотора Прохор.

Валерий вновь поймал искренне радостный взгляд в отражении, и, наконец, понял в чем дело. Болотово. Болото, глушь. Зайцы, лоси, лисы, сазаны, размером с кабину «буханки»… а вот новые люди бывают здесь редко. Для Прохора он целая история. Можно соседям рассказывать, словно про заморское диво.

– Вы же, я так понял, доктор новый? – спросил Прохор.

– Доктор, да не новый, – вздохнул Валерий.

– Что? – не расслышал Прохор.

– Доктор, доктор! – крикнул в ответ Луканов.

– Надоело в городе сидеть? – Валерий предпочел промолчать, но Прохора это не смутило. Похоже, собеседник ему нужен был просто для галочки, говорить Прохор мог за двоих. – Ну и правильно! Чего там сидеть? Всякие пять джи, излучения, газы! А у нас, в Болотове, и связи-то толком нет! – Валерию послышалась гордость в его словах. Вот так, кто чем гордиться. Кто новыми автобусами на электродвигателе, а кто тишиной и сазанами.

– А как же вы с внешним миром связываетесь? – сказал Валерий, и только потом сообразил, что употребил словосочетание “внешний мир”, словно Болотово было отрезано от всей основной цивилизации. Даже не так: находясь здесь, пусть и всего несколько минут, он уже ощущал, что остального мира просто не существовало.

– А чего с ним связываться? – весело подтвердил догадку Луканова водитель. – Нам и без внешнего мира хорошо! Это пусть он с нами связывается, коли ему надо!

Мир для Луканова сузился до размеров «буханки». Снаружи было мокро и неуютно. Впрочем, как и во всем остальном мире. По крайней мере для него, доктора Валерия Петровича Луканова. Он посмотрел на мокрые листья лип на стекле, и внезапно осознал, что теперь вот его мир. Болотово.

Машина резко остановилась, и Луканов чуть не слетел с жесткого сидения.

– Приехали, доктор! – весело крикнул Прохор, распахнул боковую дверь и помог Валерию вытащить покалеченный болотовской дорогой чемодан.

Дождь перестал. Туман по-прежнему клубился в сыром воздухе, но понемногу рассеивался. Впрочем, за чугунными резными воротами, перед которыми стоял Луканов, он все еще оставался плотным. От каменной мостовой к распахнутым настежь воротам тянулась протоптанная тропа, основная дорога же уходила дальше, теряясь за поворотом. Мокрый лес по-прежнему обступал со всех сторон, словно пытаясь сжать островок цивилизации в своих зеленых ладонях.

– Дальше сами, доктор! – крикнул Прохор сквозь шум работающего мотора. – Идите по тропинке прямо до главного здания, не ошибетесь! А мне дальше, в деревню. Ну, свидимся! – Прохор махнул рукой, вскочил за руль и нажал на газ, прежде, чем Луканов успел что-либо спросить. «Буханка» сгинула тумане, и Валерий вновь остался один.

После жестокой тряски и шума мотора тишина оглушала. В лесу уже начинали щебетать птицы, но пока робко, несмело, словно стыдясь нарушить туманное безмолвие этих мест. Огромные резные чугунные ворота были распахнуты, левая створка покосилась и вросла в землю. Похоже, никто не заботился чтобы закрывать их хотя бы на ночь. А, впрочем, подумал Валерий, от кого закрывать? Здесь на многие километры ни души, не считая деревни, которая, похоже, находилась чуть дальше по мощеной дороге. Не от пациентов же прятаться?