Ванесса опустила взгляд и взглянула на землю под колесами коляски. Ей стало стыдно.

– И не раз, – его печальной улыбки она не заметила, зато почувствовала, как он потрепал её по волосам. Мягко, с осторожностью. – У вас же никого больше не осталось?

Когда-то бабушка рассказывала Ванессе, что после смерти родителей у неё не осталось родственников. Ни братьев, ни сестёр, ни других детей. Лишь сама Ванесса.

«Только друг на друга мы и можем рассчитывать, милая моя», – часто повторяла та. Смеялась всегда так ярко и заразительно, словно не иронизировала над несправедливостью жизни. Старушка на пенсии и девчонка-инвалид – хорош дуэт.

Смеялась. Чувство вины скреблось внутри уже тогда, пробивалось сквозь остальные мысли и заставляло Ванессу сжимать руки в кулаки. Она ничем не помогала. До сих пор она частенько думает, что, не свались она на бабушку мертвым грузом, та бы… Противно.

– Нет, – она покачала головой. – И миссис Лавли…

Соседка стояла неподалеку, но даже не обернулась в их сторону. Ванесса не понимала. Если та обратилась в социальную службу, почему у неё не спросили, где она хотела бы остаться? На мгновение она подняла взгляд на мистера Джейсона и задумалась, что будет, если он захочет забрать её к себе, как сделала когда-то бабушка. Так ведь можно? Они почти родственники! Почти.

– Она сказала, что сообщила куда следует, – Ванесса нахмурилась. – А потом мне сказали, что определят меня в «Дом Святой Марии». Я даже не знаю, что это. Или где это.

Отчего-то тогда она представляла себя сумкой. Оставленной где-то на остановке, лишившейся владельца и теперь предоставленной самой себе. Вольной пойти куда угодно, только пойти некуда, да и возможности нет. И её, бесхозную, забрали ответственные люди и понесли туда, где для неё найдётся новый дом. В бюро находок. Или в комиссионный магазин.

На мгновение она даже хмуриться перестала.

– Сказал бы я, что у миссис Лавли сердце где надо, но язык не повернётся, – в те годы ей было не распознать мрачной иронии в словах мистера Джейсона. Тогда Ванесса приняла его слова за чистую монету. Она верила, что миссис Лавли всё сделала правильно. – Это интернат, Несс.

– Комиссионный магазин для детей? – с долей любопытства спросила она. Почти пошутила. – А вы сможете меня оттуда забрать? Знаете, как будто новую сумку купить.

Он смотрел на неё удивленно и явно не понимал, откуда в её голове такие мысли. Часто моргал и даже приоткрыл рот, будто не слышал в своей жизни чего-то более странного и хотел удивиться вслух. Сейчас она точно может сказать, что всё он слышал – учитель начальных классов, он день ото дня прислушивался к маленьким, увлеченным своими фантазиями детям.

Даже тем, чьи фантазии выходили за рамки разумного.

Улыбка на его губах в тот день горькая и печальная. Удивление во взгляде затухло и – сейчас-то Ванесса это понимает – сменилось жалостью и сочувствием. Может быть, тогда он жалел, что не мог взять её к себе, а может, о её детской наивности. Семнадцатилетняя Ванесса уверена, что в двенадцать лет она была настоящим ребенком: глупым, неспособным смотреть на вещи так, как делают это взрослые.

– Если бы это было так же просто, как купить новую сумку, – печально улыбнулся мистер Джейсон. – Мы обсуждали этот вопрос с твоей бабушкой, но для оформления опекунства я слишком мало зарабатываю. Впрочем, это уже лишние подробности.

И он был прав. Ванесса таких деталей не понимала, она о них даже не задумывалась. В её мире в те годы всё было легко и просто, и ей казалось несправедливым, что её не могут отдать близкому человеку. Зачем забирать её в какой-то дом и хранить там, если есть люди, готовые жить с ней под одной крышей? Ради этого она готова была научиться делать всё сама: справляться с коляской, передвигаться почти где угодно, даже принимать ванну. С последним ей всегда помогала бабушка, но Ванесса была уверена, что сумеет и сама.

Помогала. Странно было думать, что никогда больше бабушка Анна ей не поможет. Не посмотрит на неё, не улыбнётся и не пошутит как-нибудь забавно и немного глупо. Сама она так шутить не умела – над её шутками не смеялись даже ребята из школы.

– Жаль, что у вас не хватит денег, чтобы меня купить, – тогда она с серьёзным видом покачала головой. Больше не плакала и будто бы смирилась с происходящим. Священник у могилы наконец-то захлопнул книгу и отошёл в сторону. – Придётся немного пожить в интернате. Вы же рано или поздно их накопите?

Сейчас она знает о том, что в «Дом Святой Марии» редко заглядывают посторонние. Здесь учатся дети самые разные – и сироты, и те, чьим родителям не хватает времени на своих отпрысков. А может, желания за ними следить. Никто не стремится их оттуда забирать. Предоставленные самим себе, воспитателям и преподавателям, они годами живут в этом интернате и взрослеют. А повзрослевших детей «покупать» не желает никто.

Особенных – и подавно.

Но в двенадцать лет Ванесса мечтала, что рано или поздно мистер Джейсон придёт за ней, возьмёт её за руку и уведёт домой. Мечтала, что жить они будут долго и счастливо, как настоящая семья. Они же и так семья, правда? В последний год он разве что не жил в их доме. Заходил так часто, что миссис Лавли начала называть его социальным работником.