Хотя, если бы его спросили, он бы сказал, что «власть алого» ушла. Что он спокоен этим утром, как никогда ранее. Как будто эта ночь вернула ему душевный мир и потерянную ранее целостность. Он ощущал себя живым и очень, очень голодным. И сколько он не напрягал глаза, рассматривая стены, потолок залов, пол, двери…он не видел ни-че-го.

Времени подумать о том, что на самом деле произошло ночью — не было. Коста отложил всё это в дальний угол памяти — разобрать по мгновениям вечером, когда его никто не будет трогать. Разобрать и решить, видел он на самом деле или — не видел. Или это всё бред того состояния, в котором он был. Побочный эффект потери контроля, когда «дурная кровь» берет верх, но… раньше он видел линии и нити, и никогда — никогда — не видел того, что внутри… внутри…

Мысль о «камнях» рядом с мозгоедом не хотелось даже воображать, не то, что думать. Потому что сначала он разберется сам, поймет, проверит, и только потом решит, что и кому расскажет, и расскажет ли. Потому что шекков мозгоед, просмотрев его память не увидел ничего. Ни-че-го. Иначе сказал бы об этом. И он тоже сейчас не видит — ничего. А если ничего нет вокруг, и ничего нет в памяти… то может быть это «ничего» и есть?

В спальне Главы сверху кружил всего один светляк. Приглушенный свет в лишенной окон зале рождал ощущение безвременья. Как будто господин Нейер закрыл глаза и уснул, уйдя в вечность. И только тени имеют права касаться его.

Коста встряхнулся, отгоняя странные, совершенно несвоевременно пришедшие в голову мысли.

Мозгоед точно сказал: «Глава спит. Будить нельзя до вечера, поэтому сейчас есть у нас есть только ты — и от того, как ты себя поведешь, зависит честь клана Фу».

А раз сказал –точно поправиться и вечером будить можно, значит — точно поправиться.

Но Глава дышал слишком тихо, и Коста не удержался проверить. Стянул с шеи печать, обернул цепочкой и аккуратно вложил в открытую ладонь Мастера, возвращая на свое место то, что д о лжно.

— Не трогай… — прошипел менталист встревоженно, и развернул его за плечо. Их ждали купальни, сборы, и ещё десять мгновений пользительных бодрящих нотаций.

Коста повиновался безропотно. Успокоенный и умиротворенный — ему не соврали…

Рука мастера была теплой. А под кожей отчетливо и мерно бился живой пульс.

Подземное убежище клана Да-архан

Спуск на четвертый ярус

Миу отловил его в самом начале спуска на четвертый ярус, догнал, задыхаясь и долго держался за бок, а потом сделал знак Дану возвести купол. Хаади тревожно шагнул вперед, но Коста остановил его взглядом — «не мешать».

— Ты в порядке, Син!

Коста кивнул. Миу оглянулся, дожидаясь, пока мимо них пройдет пара охранников, а потом требовательно дернул его за рукав, поднимая на него встревоженные глаза:

— Мне нужна помощь, Син! Очень нужна! И помочь можешь только ты! Я же помог тебе вчера? Помог?!

Коста кивнул ещё раз, медленнее. «Помог» не совсем верно описывало ситуацию, скорее «спас его задницу и задницу Тука», потому что он понятия не имел, чтобы стал делать, не появись на арене Младший Да-архан.

— Помог, — Миу воспрял духом, получив подтверждение. — Теперь помоги мне ты! Дай слово, что поможешь!

— В чем? Я не могу дать слово, пока не знаю, о чем речь…— –В ответ Косту полоснул недовольным взглядом Дан, таким недовольным, что Коста поежился.

— Я же предупреждал, господин, что это не самая лучшая из ваших идей, и противоречит правилам… — начал говорить Дан.

— Помолчи… Мы — друзья? — Глаза Миу смотрели встревоженно и требовательно, снизу вверх.— –Друзья?! Или нет?!

Коста обдумывал вопрос несколько мгновений, и потом вздохнул:

— Дружба… создается и проверяется зимами… — Миу сразу сник. — Но, если поставить вопрос — есть ли во всем южном пределе хоть один человек, которого я могу назвать «другом» больше, чем тебя… нет. Поэтому давай ты скажешь, что нужно сделать, и я скажу — смогу или нет, — закончил Коста медленно, старательно взвешивая каждое псаково слово. Нотации мозгоеда впечатались в память так, что он вообще предпочел бы лишний раз рот не открывать.

Миу просиял, как начищенный феникс, и победно обернулся на Дана.

— Мне нужно, чтобы ты спас Кло, — протараторил Миу быстро, проглатывая слова. — Его вышлют в качестве наказания — он ещё сильнее обозлиться, там… плохо, — Миу сморщил нос. — Но, если он извинитися — а ты примешь извинения, ты извинишься — и он примет извинения, конфликт будет исчерпан… Наказание будет мягче!

Коста ошеломленно молчал.

— А-а-а… за что я должен…извиняться? — уточнил он тихо.

— Э-э-э… я пока не придумал, но — придумаю, — сморщил нос Миу, дергая его за рукав. — Поможешь?!