В тот момент я забыла о родителях, о Грише, о спящих на кожаном диванчике племянниках. Даже о сестре, которую готовят к операции. Я видела лишь спокойные орехово-карие глаза Вадима, кажущиеся медовыми в ярком освещении больничного коридора. Все будет хорошо.

Иначе быть не может, ведь он волшебный доктор.

— Я люблю тебя, — шепнула я и прижалась губами к теплым губам Вадима.

Мы соприкоснулись лбами, соединяясь дыханием и вверяя друг другу безмолвные клятвы любви. Я знала, он вернется ко мне с хорошими новостями.

— Мне нужно идти, любимая, — мужчина еще раз чмокнул меня и убежал готовиться к операции.

Я же медленно обернулась, ожидая увидеть осуждающие взгляды. Но вместо этого я встретила лишь…Облегчение?

Мама вытирала слезы и радостно улыбалась мне. Папа лукаво подмигнул. Гриша же и вовсе не обратил на меня никакого внимания.

Я двинулась к ним, чтобы рассказать то, что передал мне Вадим, как в этот момент телефон издал рингтон, который я не слышала очень давно. Я вросла в пол, ведь эта мелодия стояла на вызовах от Димы.

Дрожащей рукой я подняла телефон к глазам и, увидев на дисплее фотографию мужа, улыбающегося с палубы корабля, я резко вдохнула и приняла вызов.

— Дима? — неуверенно пробормотала я.

— Яна! Яна! Девочка моя! —охрипшим голосом затараторил муж, — У меня мало времени, так что, пожалуйста, слушай внимательно.

Волнение в душе натянулось тонкими струнами, позвякивающими от каждого слова, произнесенного мужем. Что-то в его голосе было не так. Дима, всегда настроенный равнодушно по отношению к любой проблеме, казался по-настоящему озабоченным. В его тоне сквозила боль вперемешку со страхом.

— Дима, что случилось?! —перебила я, чувствуя, как задыхаюсь от переживания, накрывшего с головой.

— Яночка, у меня большие проблемы. Я вляпался в нехорошие дела и попал на крупную сумму денег. Если ты не соберешь пять миллионов, меня убьют, малышка! — рваные судорожные вдохи нагнетали страх внутри меня и, напуганная, я не сразу поняла, что от меня требуется.

— Дим, я не понимаю. Это шутка? Какие пять миллионов?

— Яна, мать твою!— —Дима зарычал, взбешенный моей несообразительностью, — Продай квартиру или займи у предков. Слышишь? Ты хочешь, чтобы я вернулся живым или нет?

— Во что ты вляпался? —едва шевеля пересохшими губами, спросила я, готовая вот-вот грохнуться в обморок от усталости и перенапряжения.

— Малыш, пять миллионов на мой счет. У тебя ровно неделя. — чуть терпеливее пояснил муж, — И никакой полиции, ясно? Иначе меня грохнут сразу, не дожидаясь окончания срока.

— Дима! Дим! Подожди! —вскрикнула я, но в ответ услышала лишь прерывистые гудки.

Заметив ужас на моем лице, ко мне поспешила мама. Папа в этот момент уносил на руках спящую Ваську.

— Янушка, что случилось? — забеспокоилась мама, но я, не имея возможности вымолвить и слова, только махнула рукой.

Закрыв глаза, я медленно осела вниз по стенке. Что мне делать? Какие, к черту, пять миллионов за неделю? Боже, Дима, как ты мог так со мной поступить?

— Яна, тебе плохо? Я позову врача! — мама суетилась, но я придержала ее за рукав.

— Все в порядке. Дима возвращается. Нужно как-то рассказать ему про Вадима, — натянуто ровным тоном ответила я, стараясь успокоить маму.

— Дима взрослый мужчина. Он все поймет. — мама помогла мне подняться и сесть на стул, — Все будет хорошо. Главное, чтобы ты была счастлива, моя дорогая.

Счастлива. Стоит счастью замаячить на горизонте, как некие темные силы уволакивают его во мрак. В голове лихорадочно крутились мысли, как продать квартиру в максимально короткие сроки. И почему мне нельзя обращаться в полицию, если в деле замешаны преступники? Где сейчас находится мой муж? Что, если он где-то в России? Не могут же его держать в заложниках где-то за границей!

Воображение живо нарисовало побитого истощенного мужа — заросшего, измученного, обезвоженного. На глаза навернулись слезы от жалости, от страха. Даже несмотря на то, что наш брак изжил себя, я не могла бросить мужа в беде. Он все еще был родным для меня человеком — он все еще был моим мужем, и моим долгом было сделать все возможное, чтобы вытащить его из передряги.

Родители забрали спящих внуков и уехали домой. Только мы с Гришей, как неприкаянные, расхаживали по коридору — каждый со своими тяжелыми думами в голове.