Где-то внизу негромко играла музыка и неприятно тянуло запахом крепкого табака. Ступив на последнюю ступень, я снова уперлась в дверь, за которой меня встретил крупный смуглый мужчина с густой бородой.

Он что-то спросил по-турецки, но я, виновато улыбаясь, ответила на английском:

— Простите, я ищу мужа. Его видели здесь на днях, — охранник глянул на меня вопросительно, словно не понял, что мне нужно.

Я привстала на носочки, чтобы осмотреть зал за спиной мужчины. Помещение больше походило на лаунж-бар в глухом подвале, чем на казино. У тяжелых деревянных столов стояли бархатные диваны, на которых мужчины — преимущественно восточной наружности, курили кальян и судачили о своем.

— Мне нужно казино, — растерянно ответила я, — Видимо, я ошиблась.

— Казино! — глаза мужчины загорелись от знакомого слова.

Он кивнул мне, чтобы я следовала за ним, и быстрым шагом направился вглубь зала. Мне пришлось перейти на неспешный бег, чтобы поспеть за охранником, который завел меня через барную стойку на небольшую кухню и под неодобрительные возгласы поваров вывел меня в уже другом зале. Именно тут, в тускло освещенном помещении с низкими потолками, удушающе пахло табаком и мужчинами.

В зале было до десяти столов, за которыми расположились игроки в карты, рулетку и прочие азартные игры. Кругом были одни мужчины самых разных внешних данных и лишь несколько девушек, сопровождавших своих кавалеров.

Охранник улыбнулся, демонстрируя не очень хорошие зубы, и покинул меня тем же путем, каким пришел. Я медленно осмотрела зал, стараясь заглушить стук сердца, бьющего колоколом прямо в голове. Волнение, усталость и большое количество незнакомых лиц выбивали меня из колеи, и я никак не могла сосредоточиться.

Вдобавок ко всему меня толкнула фигуристая брюнетка, уверенной походкой пересекающая зал. Не обратив на меня никакого внимания, она шла вперед, а я никак не могла перестать смотреть на нее, потому что на ее бедрах была повязана синяя клетчатая рубашка, какая была и у Димы.

Конечно, клетчатая рубашка — вещь нередкая. Но на Диминой я самолично пришивала оторванную пуговицу прямо перед его последний отъездом. Я торопилась, и под рукой были только красные нитки, которыми я до этого подшивала шторы на кухне. Дима махнул рукой и сказал, что я могу пришить пуговицу хоть на золотые нитки — это полнейший пустяк.

Черная пуговица, пришитая к синей рубашке красными нитками, выделялась на фоне остальных, и меня это раздражало. Тогда я пообещала Диме, а в большей степени самой себе, что перешью пуговицу, когда муж вернется домой.

Только муж не вернулся, а рубашка с той самой пуговицей сейчас спешно удалялась от меня, покачиваясь на широких бедрах не знакомой мне красотки. Я опомнилась и поспешила за девушкой, которая привела меня к дальнему столику.

На зеленом сукне уже разложили фишки участники игры. Брюнетка склонилась над мужчиной, сидящим ко мне спиной, и поцеловала его в губы, шепча что-то с дерзкой улыбкой на лице.

Я уже хотела подойти к ней и вежливо поинтересоваться, откуда у нее рубашка моего мужа, как игрок, которого она целовала, повернулся к ней с нагловатой улыбкой.

Я замерла, не в силах шелохнуться. Ведь этим игроком был мой муж.

— Дима? — практически шепотом пробормотала я, но этого хватило, чтобы мой муж обернулся и уставился на меня стеклянным взглядом.

Что-то в его глазах было не так. Пустое, холодное, чужое. Словно кто-то подменил того мужчину, с которым я прожила столько лет. Которого я столько лет прождала из рейсов.

— Яна, — глухо отозвался он, совершенно не удивившись.

Брюнетка, с трудом оторвавшаяся от моего мужа, окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы и одобрительно хмыкнула.

— Я думала, она страшная, — усмехнулась она, обращаясь к Диме, но тот в ответ лишь кинул на нее строгий взгляд.

— Оставь нас, — жестким тоном приказал он, и девушка, закатив глаза, ушла в сторону бара.

Дима поднялся со стула и, молча подхватив меня под локоть, потащил меня через кухню на самый выход. Я послушно брела за ним, вороша в голове спутанные слова. Что сказать ему? Какие вопросы задать? Я была в таком глубоком шоке, что все происходящее казалось каким-то глупым розыгрышем.

Муж вывел меня на улицу под мелкий накрапывающий дождик. Со стороны моря поднимались щебечущие парочки, разгоряченные турецким колоритом. И мы — в противовес счастливым отдыхающим — казались двумя безжизненными истуканами.

Мы просто стояли друг напротив друга и молчали, пока я не махнула рукой и не побежала прочь, задыхаясь от застрявших в горле слез. Мне все равно, что будет дальше. Он жив. Остальное неважно. Я просто вернусь к Вадиму и подам на развод. Что будет с Димой — меня уже не касается.