— Это учебное заведение, а не бордель! — злобно запыхтел Алексей Назарович сзади.

Я не видела его лица, но представила, как он в это мгновение снова поправил очки.

Впрочем, мы были слишком заняты друг другом, чтобы тратить внимание на него.

Взгляд моего мужа после сказанных мной слов сразу смягчился. Складка между бровей разгладилась, а на губах заиграла мягкая улыбка. Медленно разжав кулаки, он накрыл руками мои ладони на своём лице.

— Что ты со мной делаешь? — Его хриплый голос звучал уже почти спокойно.

Двухдневная щетина колола пальцы, но тепло, исходящее от него, приятно грело кожу.

Моя любовь к нему дарила мне ощущение полёта и нескончаемой эйфории.

— Приглашаю на обед, — ответила я, робко улыбаясь в ответ.

Заглянув мне в лицо, он крепко обнял меня, прижимая к себе так, что кости едва ли не хрустнули от такого захвата.

— Ты вьёшь из меня верёвки, gulum, — простонал Самрат в мою макушку, заставив меня задрожать. Раньше он так ко мне не обращался.

Моя роза.

Прикрыв глаза, с блаженством вдохнула его запах.

Это не я вила верёвки, а скорее он заставлял меня подчиняться. Принимать его силу и особенности характера. Муж позволял мне быть слабой, что после долгих лет одиночества казалось настоящим спасением. Приятно было осознавать, что теперь у меня в жизни появился тот, кто всегда оставался на моей стороне. Защищал мои интересы. Мог подставить плечо, защитить и уберечь от неприятностей в случае чего.

Пожалуй, именно с ним я могла позволить себе быть просто женщиной. Хрупкой, слабой, нежной. На него можно было положиться, ему казалось возможным довериться.

Когда мы отстранились друг от друга, Самрат снова надел на лицо маску сурового карателя. Бросил на Алексея Назаровича взгляд из-под ресниц, да причём так, что тот снова забился в угол. Ещё недавно такой смелый и раскованный преподаватель провожал нас молча, словно бы проглотив язык от страха, и только испуганно смотрел на моего мужа.

У выхода мы столкнулись с другими студентами, которые, как выяснилось, всё это время наблюдали за нами сквозь приоткрытую дверь. Девочки с восхищением разглядывали Самрата, некоторые даже умудрились и глазки ему построить. И это меня разозлило.

«Я что здесь, пустое место? Они смеются или как? Если я с ним, то это не значит, что мы вместе? А наши кольца они не видят?» — мелькнула у меня полная раздражения мысль.

В конечном итоге психанув, я крепко обняла мужа, чтобы все видели, что он занят.

«Он мой муж!» — подумалось мне с отчётливым возмущением чужим нахальством.

Демонстративно поправив волосы, я показала девицам безымянный палец, где носила обручальное кольцо. Самрат же, от которого не укрылись мои действия, на это лишь рассмеялся, потрепав меня по голове, как маленькую девочку.

— Ты что смеёшься? Нравится, как эти девки на тебя слюни пускают? — шикнула я, остановившись и повернувшись к нему. — Нравится быть в центре внимания у женщин?

Скрестив руки на груди, я постаралась сделать взгляд как можно более суровым.

— Нет. — Продолжая смеяться и не обращая никакого внимания на других, Самрат опустил ладони на мои плечи, легонько сжимая их. — Мне просто нравится видеть твою ревность. Это прекрасное чувство, знаешь ли.

— Да я… Не ревную! — Замолчав, я насупилась. Мой запал быстро угас.

Наверное, я просто боялась признать нечто подобное вслух. Как-никак, но даже сам факт моей влюблённости в Самрата так и не был озвучен мной, как если бы это могло разрушить те доверительные отношения, что выстроились между нами.

«Нет, пусть он сначала первым признается, что любит меня», — размышляла я, не желая подтверждать то, что и без того было понятно.

— Хорошо, — легко согласился муж.

Обнял меня за плечи и повлёк к выходу университета.

Я затихла, оглушённая собственными чувствам.

— Но ты прекрасна даже в своём гневе, — немного помолчав, лукаво произнёс он.

— Смейся-смейся, — пробурчала я.

— Эй, я ведь всё давно доказал тебе, — шепнул Самрат, неожиданно склонившись и коснувшись губами мочки моего уха. — Мне интересна лишь ты и твоя компания, дорогая жёнушка, но боюсь, что мои более откровенные признания окончательно засмущают тебя. И на это позволяется смотреть только мне и никому больше. Именно поэтому только когда мы окажемся дома, за закрытыми дверями и наедине, — его хрипловатый голос становился всё ниже, отдаваясь во мне вибрацией, из-за которой стремительно тяжелел низ живота, — я покажу тебе, что ты зря ревнуешь меня к кому-либо. Обещаю, что не дам тебе заснуть ночью, поэтому будь готова отвечать за свои дерзкие слова, гюнеш.