Она считала, что новый император будет в разы лучше, чем старый пень, что сидел у власти тридцать лет, и наконец-то для нас настанут благодатные времена.

— Ага, если бы он приехал, его тут же бы растерзали на улице. Была его мать — Элеонора Файстрон. Продемонстрировав свою красоту и ухоженность, она быстро испарилась в толпе.

— В нее случайно не прилетел тяжёлый камень? — хохоча спросила тетушка. — Что-то они все как-то быстро уезжают.

— Не знаю. Мы с Мартином быстро ретировались оттуда, пока это еще было возможно. Не стали дожидаться кульминации праздника — пожимая плечами ответила ей.

— Всем мыть руки и за стол! — раздался грозный приказ нашей кормилицы.

Есть со всеми мне не очень удобно. Нижняя часть маски выполнена точно под моё лицо, чтобы можно было говорить и есть, но это всё равно не очень практично и удобно. Открывать своё лицо я не могу. Это будет слишком опасно для всех.

Если мой дорогой родственник вдруг найдёт меня, он убьёт всех, кто мне дорог. Я такого допустить не могу. Я их всех слишком люблю, чтобы рисковать ими. Поэтому пусть лучше никто не видит моего лица и моих глаз, которые выдают меня из тысячи.

Теперь мне приходится нарушать закон регулярно. Я покупаю на чёрном рынке зелье, меняющие цвет глаз. Это очень рискованно. Ведь если об этом узнают, то темница мне обеспечена лет так на восемь.

Послышался звук открывающейся входной двери и шуршание пакетов. Я посмотрела на дверной проём, где вскорости показалось счастливое лицо Кэтти.

— Я купила всем сладких пирожных! Мистер Оран дал мне пару серебряных за помощь с его книгами — быстро щебетала Кэт, вытаскивая из пакетов и разворачивая от бумаги свежие пирожные.

Пирожные были любимыми сладостями наших маленьких членов семьи. Да что уж говорить — и взрослые от них ещё ни разу не отказались. Я не была сладкоежкой, но отказаться от вкусного свежего кремового пирожного было выше моих сил. Подойдя к столу, взяла себе одну штучку сладкого деликатеса, тарелку с рагу и взвар.

— Я на вверх. Всем спокойной ночи. Рон и Милли сказку переносим на завтра, у вас уже глаза слипаются — выходя из кухни, сказала я, но на самом деле глаза слипались у меня.

Наконец-то этот день закончился. Сейчас хочется набить пузо до отвала, принять ванну и уснуть. Уснуть желательно на неделю.

Жаль, но всё это лишь мечты. Спать до обеда — привилегия аристократов, а не бедных трудяг, как я.

Ну я, конечно, не очень-то и бедная, но очень уставшая.

Зайдя в свою комнату, быстро достаю из шкафа чистую ночную сорочку, которая скорее подойдёт ночной фее из борделя «Голая Пэтти», чем мне. Откуда она у меня?

Опять задаю вопросы на которые нет ответа. Есть рубашка и супер — будет в чём спать.

Осматриваю её кружевной вверх, просвечивающий грудь, еле закрывающую ягодицы длину, бусинки на лямках.

Надеюсь, меня в ней не увидит Рон, а то подумает бедолага, что он опять в борделе.

Напевая песню, спускаюсь в ванную комнату. Как же хорошо, что человечество придумало трубопровод. Людям больше не нужно кипятить воду в больших кастрюлях и таскать её на пузе в ванную комнату. Хотя многие и сейчас ещё так делают, ведь оплатить горячую воду позволить могут не все.

Стягиваю с себя пыльные ботинки и удобный эластичный костюм, который выдали нам на работе. Он был очень комфортный — при минусовой температуре активировались чары тепла, и он согревал, а в сильную жару был прохладным. Правда, при этом он был чересчур облегающий. Не покидало ощущение, что ты голая.

Стянув костюм, убираю с лица маску и вынимаю ленту из волос. Длинные белые волосы водопадом подают на мои плечи и спину. Нужно бы их отрезать, но Агнес и Кэтрин отказываются это делать, они считают, что волосы — главное достоинство для девушки.

Смотрю на отражение в зеркале. С него на меня смотрит молодая девушка.

Алые пухлые губы, аккуратный аристократический нос, немного вздёрнутый вверх, густые брови и длинные ресницы тёмного цвета, которые сильно контрастируют с волосами. Всё как у всех. Необычные только глаза. Такое в природе встречается редко. Один глаз серо-голубого цвета, а второй светло-зелёного.

Так произошло из-за того, что во мне две стихии. Такого в природе не должно было быть, как и меня, в принципе. Когда целитель сказал отцу, что будет девочка, он избил мать до такой степени, что она провела в беспамятстве три дня. Он очень надеялся, что я умру, но судьба решила иначе.

Наверное, я назвала бы себя красивой, но что эта красота даёт в жизни? Грязные шутки, сальные взгляды и попытки влезть тебе под юбку. Красота не сделала мою мать счастливой, а только заставила страдать. Она всю жизнь была рядом с нелюбимым человеком, который хотел её себе лишь как трофей.