Моё терпение приходило к концу, беседа и так давалась мне тяжело. Знала, что он жмот, но за такую вещицу можно было бы не жалеть денег.

Чтобы успокоиться я окинула взглядом ещё раз зал. У одной из стен полыхал камин, сделанный из камня, на стенах висели шкуры убитых животных, рядом со столами крутились подавальщицы, разносившие хмельные напитки и еду, готовые за лишние монеты ублажить одноглазых и пьяных постояльцев. Одна из них уже сидела на коленях у громилы с горбом, и его масленая рука лезла ей под юбку.

Перевожу взгляд за соседний стол. Он доверху заставлен едой и напитками. Один из бандитов хорошо напился, раз заснул в тарелке с рагу.

Да уж, вся эта картина не заставила меня успокоиться, а даже наоборот вынудила сделать всё, чтобы побыстрее убраться отсюда.

— Ещё два мешка на стол — поворачиваюсь и спокойно говорю я.

Но моего спокойствия надолго не хватит. Внутри уже разгорался гнев, который готов был вырваться в любой момент.

— Киска, ты готова меня ублажить? — улыбаясь говорит он.

Резко встаю из-за стола. Всё это происходит так быстро, что он не успевает ничего понять. Одной рукой заломив этого жирдяя, ударяю его головой об стол. От сильного удара был слышан скрежет зубов и лёгкий стон.

Не понимает нормально, поймёт силу.

— Ещё два мешка. — Проговариваю сквозь зубы.

Было противно прикасаться к нему. Сожгу эти перчатки сразу, как выйду отсюда. Решено.

— Ладно, ладно, отпусти меня, дам! — еле мямлит он своим ртом, крепко прижатым к столу.

Звучит смешно. Может подержать так его подольше и поговорить с ним о погоде и новостях Империи? Если бы он только так не вонял, может, я бы и поболтала с ним.

Отпускаю его руку, но не сажусь за стол.

Наше громкое общение не осталось незамеченными. Клиенты соседних столов уже стали смотреть на наш столик, стихли споры и пьяное ржание. Тут не любят тех, кто не платит. У всех тут нет нормальных принципов по жизни, но если заказал и работу выполнили — плати, как договаривались.

Лорд Берн бросил на меня злой взгляд. Он прекрасно знает про законы этой таверны, и знает, что ему придётся расстаться ещё с двумя мешками серебряных. Смотрит на меня, но не тянется за мешками, а требует показать товар. Достаю из кармана и бросаю на стол мешок. Он открывает его трясущимися руками и смотрит на кулон. По глазам вижу, что он не отвертится. Кидает на стол оставшиеся мешки с такой злобой и призрением на лице, что я должна была бы уже сгореть в аду. Правда, меня мало волнуют его желания.

Забрав мешки, открываю один из них и достаю оттуда серебряник и кидаю его на стол.

— Купи себе мыло, воняет от тебя, как от сдохшей в канаве псины! — говорю это и выхожу из таверны на улицу.

Выйдя на улицу, сразу стягиваю с себя перчатки и выкидываю их в помойную яму. Всё равно на руках остаётся ощущение его потных рук. Я не очень брезгливый человек, но сомневаюсь, что он хоть когда-то в жизни их мыл.

Ускоряю шаги, чтобы побыстрее дойти до дома. По пути заглядываю на рынок. Покупаю свой любимый козий сыр с травами и мясо, что отложил мне Эрл, молоко и разную зелень.

Также не забываю забежать на сладкую часть рынка, где всегда продаётся вкусная выпечка, и купить там сладких кремовых ватрушек.

Дойдя до дома с покупками, я понимаю, что силы на сегодня уже на исходе. Тихонечко сползаю по стене около двери, чтобы просто посидеть и отдохнуть. Денёк сегодня выдался насыщенным, а скоро утро и опять нужно будет идти на работу.

Закрыв глаза, расслабляюсь. Вот так бы просидеть парочку дней в тишине и блаженстве. Но ничто не вечно на земле и мою нирвану прерывают самым грубым образом.

Всего пару минут блаженства и дверь открывается. На пороге появляется Агнес. Как она меня чувствует? Откуда у неё это? Мы ведь даже не родные, чтобы списать это на зов крови. Она опускает глаза вниз и смотрит на меня с укором.

— Развалилась тут около порога — бубня себе под нос, проговорила она и протянула мне руку, чтобы я за неё схватилась и поднялась — Вставай давай, блаженная.

Я могла бы встать сама, но забота по отношению ко мне трогала даже моё ледяное сердце. Она постоянно ворчала, но глаза всегда выдавали её. В них я видела беспокойство обо мне, а порой мне казалось, что так выглядит любовь. Материнская любовь.