«Даже слишком» - думал он вечером, когда устало расстегнув китель, сбросил его на спинку твердого, как доска, стула в отделении. Кабинет ему нравился (маленький, да свой!), отделение пока не очень, но все поправимо. За окнами стояла темень, а до возвращения домой еще долго: хотя чего и ждать от первого дня на новом месте? Он распустил галстук, поводил пальцем, оттягивая от натертой шеи жесткий воротничок и потянулся к телефону. Сейчас на него, конечно, нарычат, но домой позвонить все же надо.

Телефон зазвонил сам.

– Товарищ майор? Экспертиза беспокоит… - раздался в трубке голос утреннего знакомца.

– Да, одиночка, слушаю тебя.

Эксперт хмыкнул, то ли раздосадованный таким обращением, то ли наоборот, польщенный – и понизив голос быстро проговорил:

– Ты был прав, вожак, в человеке и правда столько крови быть не могло. На месте преступления также присутствует большое количество морской воды – будто пару бочек вылили! Причем не просто соленой, а именно морской. А имеющиеся отпечатки зубов… тут в лаборатории народ думает, что какая-то ошибка, но больше всего похоже на следы зубов… гхм… динозавра.
– уже почти шепотом закончил он. – Тебе это ни о чем не говорит, майор?

– Говорит… - медленно ответил тот. – Еще как говорит. Спасибо, одиночка. С меня причитается за скорость.
– и не слушая ответа, опустил трубку на рычаг. Губа его судорожно дергалась – был бы в кабинете кто еще, ему, пожалуй, показалось, что зубы майора странно увеличились, становясь похожими на клыки хищники, да и лицо как-то жутко изменилось. Но никого чужого не было, а через минуту он шумно выдохнул и снова взялся за трубку.

– Мыкола Змиевич? – когда после долгих гудков ему, наконец, ответили, в голосе его странно мешались уважительные и в то же время жестко-агрессивные интонации. – Вовкулака беспокоит… Да какой-какой, тот, что в ментовке… Ага-ага, я самый… Тут такое дело, что не худо бы вам ко мне подъехать. Боюсь, неприятности у нас: кто-то из ваших… туристов… - процедил, будто сплюнул он. – Женщину загрыз. Да не жестко, я еще мягко, «загрыз» – это такое дипломатичное определение «сожрал почти под чистую»! И вода морская вокруг. Откуда ж я знаю, может у него в организме дефицит девушек образовался? Во-во, точно не по телефону. Жду.

Некоторое время посидел, прислушиваясь к коротким гудкам в трубке и наконец пожал плечами:

– Одного не пойму, как же это я его совсем не почуял? Или водные драконы научились за собой следы вчистую замывать?

Глава 2

– Коваленко! Ты что себе позволяешь?! Ты же… голая!

– Гы-гы-гы! Коваленко – голая! – здоровенный, но при этом какой-то рыхлый и обрюзгший старшеклассник в расхрыстанной школьной форме дернул по коридору.

– Радченко! – крикнула ему вслед завуч и сожженные «химией» кудряшки на ее голове возмущенно затряслись. Но тот уже проломился сквозь толпу пятиклассников и с гоготом понесся дальше.

– Видишь, что ты натворила? – кудряшки снова запрыгали, учительница всем корпусом повернулась к возвышающейся над ней чуть не на голову старшеклассницей.

Та оторвала задумчиво-сумрачный взгляд от удирающего одноклассника и поглядела на покрасневшую от гнева учительницу:

– Мне нужно в медкабинет.

– Зачем это? – подозрительно прищурилась завуч.

– Проблемы с памятью. Совсем не помню, когда я на весь коридор кричала, что голая?

Лицо учительницы налилось багровым, так что резко проступили комочки зернистой пудры в морщинах вокруг глаз:

– Огрызаешься? Говорила я, не надо тебя в комсомол принимать! – она резко ткнула пальцем в приколотый на лямку черного школьного фартука комсомольский значок. – Позоришь значок! Посмотри, на какой разврат ты его нацепила?

Нагрудник, лямки и всю кромку туго утянутого в талию и завязанного пышным бантом фартука покрывала роскошная, тоже черная, но с легким вкраплением красного вышивка. Отчего фартук даже напоминал платья из до дыр затрепанного американского каталога, тайком ходившего по рукам в классе.

– Извините. Я, наверное, плохо учила Устав комсомольской организации. Никак не вспомню, каким пунктом там идет запрет комсомолкам вышивать? – с деланным смирением вздохнула девушка.

– Если твои вышивки на областную выставку отправили, так ты можешь учителям хамить? – взвилась завуч. – Вместо того, чтоб думать об учебе…

– Можно учиться лучше, чем на «отлично»? – изумленно распахнула глаза старшеклассница.

Завуч на миг споткнулась в своей обличительной речи. Это было совершенно невозможно и неправильно, но юная негодяйка с ее вызывающим поведением каким-то манером умудрялась учиться на пятерки, лишая гневные отповеди завуча самого главного аргумента.

– На тебе сережки! – завуч обличающее ткнула пальцем в прикрытые волосами крохотные золотые «гвоздики» в ушах. – Еще и явилась в школу в каком-то… мини!

– Какое же это мини, Любовь Владимировна? – обиделась старшеклассница.
– Мини, это когда вот так… - она подхватила край едва прикрывающей колени форменной коричневой юбки и одним движением завернула его чуть ли не до самых бедер.

– Кова-а-аленко! – вопль завуч сорвался на ультразвук. – Если ты еще рассчитываешь на золотую медаль, забудь! Я костьми лягу, чтоб ты ее не получила! А если нашу школу снова посетит сам Леонид Ильич Брежнев? – завуч пафосным жестом указала на стенд, где на центральной фотографии учителя школы торжественно выстроились рядом с крупным бровастым человеком в увешенном наградами пиджаке, и как всегда испытала укол удовольствия, увидев собственное лицо у правого плеча генерального секретаря. – Ему смотреть на твои голые коленки?