— То есть… Ха-ха. Вы хотите сказать, что новенькая — ваше желание?

— Да. И она тоже хотела найти работу. Наши желания совпали.

— А как же Я? Моё желание?

— Ваше исполнится сразу же, как только его сила перевесит обиду.

— С чего вы взяли, что я обижаюсь?

— А разве нет?

Помощница промолчала, не найдя в себе силы солгать.

То, что Елизавета Андреевна обижается, в этом не было ни тени сомнений. Её выдавало настроение, отчётливая горечь в глазах, недовольные реплики, когда она искала поддержки у своих всё ещё коллег, но не находила. Люди, на самом деле, смешны, когда думают, что способны скрыть чувства за масками. До поры до времени это, и правда, возможно. Но лишь до тех пор, пока человек не поднимется над собственным эгом и не увидит себя. Как только он примет собственную тьму, он станет видеть и тьму других. Буров видел, знал, но не собирался убеждать человека, который на данный момент не хотел ничего понимать. Незачем метать бисер там, где тебя не способны услышать. Задача была в другом.

— Значит так, Елизавета Андреевна, — с большей жёсткостью произнёс он. – Если хотите уйти без скандала и с наилучшими рекомендациями, то вам следует умерить гордыню и надлежаще передать все дела. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Давайте не будем ругаться и тем более расставаться врагами.

— Но я и не собиралась… — попыталась оправдаться помощница, но быстро замолкла под угнетающим взглядом начальства. Её плечи внезапно поникли, и сама она будто уменьшилась.

— Вы свободны, — сухо произнёс Буров. – Надеюсь, недоразумений не будет.

— Конечно, Михаил Александрович. Я всё поняла.

Елизавета Андреевна грузно поднялась из-за стола, за минуты потяжелевшая от случившегося диалога. Ненастный день стал более дождливым и серым, когда она бросила взгляд в окно. Свинцовые тучи, казалось, ещё более сгустились в небе, и на какое-то мгновение Елизавета вдруг задумалась, что, вероятно, таким и будет её ближайшее будущее. Беспросветным. Дождливым. Наполненным горьких слёз. Не состоявшийся отпуск, омраченный увольнением, проблема найти работу с высокой оплатой труда в её возрасте, отсутствие перспектив, необходимость перейти на более дешевые корма для любимцев, да и себя баловать, как раньше, не выйдет, и самое главное… в глубине души точно известное: Елизавета Андреевна хотела быть рядом с начальником, но он теперь в ней не нуждался.

Первый рабочий день обещал быть солнечно-ясным. Ночной ветер, как по мановению волшебной палочки, сдул с неба тучи, оставив крохотную часть облаков теперь похожих на рваную вату. Стылый воздух на утренней прогулке с Браксом мгновенно разбудил мой спящий мозг, заставив наскоро составить детальный план, как не опоздать на работу: что надеть, чем позавтракать, во сколько выйти из дома. Собственно, моя попытка определенно возымела успех, поскольку на рабочее место я прибыла как запланировала. Ровно без двадцати девять. И даже больная лодыжка не смогла этому помешать. Мазь хорошо обезболивала, эластичный бинт крепко держал растянутую мышцу так, что даже шагать было терпимо.

Открыв дверь в приёмную, я невольно опешила. Возле стола Андреевны стояла незнакомая женщина и с нескрываемым усердием рылась в чужих документах. Она что-то пыталась найти, ничего не замечая вокруг, что позволило мне хорошенько её рассмотреть.

Круглолицая, с короткой стрижкой, склонная к полноте незнакомка лет тридцати пяти или чуть больше вызвала недоумение. Кому-то разве понравится, если в их бумагах начнут бессовестно и методично копаться? Интересно, давала ли Андреевна разрешение на такой внеплановый «обыск»? Или рыться в чужом в этом офисе вариант обязательной нормы? А что если эта коллега будет нагло копаться и в моих бумагах частенько? Позволю ли я ей это всё?

Не выдержав быть в «тени», я кашлянула. Пусть знает, что появился свидетель. Женщина тут же дёрнулась, резко оторвалась от занятия и отшагнула назад. Смятение на лице выдали брови, сведенные у переносицы, и недовольный прищур, которым она внимательно осмотрела меня. Снизу-вверх, оценивающе, сканируя на недостатки. Так мне показалось. Ну, или, если хотите, почувствовалось.

Наши взгляды пересеклись, и на лице незнакомки появилась улыбка. Женщина заметно расслабилась, видимо, осознав, что посторонней не будет дела до происходившего только что. Может и так, будь я клиенткой бюро. Кое-что предстояло прояснить и подправить, и желательно не испортить отношения буквально с первой минуты знакомства.

— Здравствуйте.

— А вы кто? Рабочий день начинается в девять.

— Новенькая. Красина Василиса. С вами буду работать.

— Помощница Бурова? – уточнила женщина, её брови чуть приподнялись. – А я Ирина. Мелких. Главный бухгалтер бюро.

— А чем это ты тут занималась, бухгалтер? – ехидный вопрос раздался из-за моей спины. – Опять рылась в МОИХ документах?

— Я? – ни на секунду не смутилась Ирина. – Искала свой отчёт о движении денежных средств. Он нуждается в исправлениях, а тебя же, Андреевна, как всегда не дождёшься.

— Твой отчёт, милочка, давно у начальства. Что за дурная привычка рыться в чужих документах? Может, ещё в кошелёк мой заглянешь? Или код карты тебе подсказать?

— И загляну, если будет причина, — огрызнулась Ирина. – Тоже мне нашелся супер секретный объект. Спрошу сама у Бурова, как появится.

— Ещё бы. Ему не привыкать. Ты и так к нему бегаешь по двадцать раз за день.

— А ты по сто двадцать! — огрызнулась Мелких, а затем гордо задрав подбородок удалилась в одну из дверей, находившихся в моем поле зрения.