Шрифт:
Помощнице же Михаила, Пивновой Елизавете Андреевне, а в скором будущем мне, вменялось в обязанности отвечать на звонки, встречать гостей, общаться с ними и согласовывать встречи с нужными специалистами бюро, приносить кофе Бурову, планировать его рабочее время и вообще быть на побегушках.
В конце концов, за час пребывания на рабочем месте вопросов только прибавилось. И я чувствовала себя срубленным деревом, которое приставили к пню с целью восстановиться. Предложили как-то проявить волшебство, неведомым образом вернуться к истокам… Понять. Но что понимать под истоками? Что понять, а, главное, как?
Да уж, стажёр из меня отвратительный. Тут надо постараться, чтобы не вылететь с работы хотя бы до конца этой недели. Что уж говорить про весь испытательный срок?
Сорванное знакомство тоже может принести много пользы
Шестнадцатиэтажный дом, в котором проживала Алия, высился суровым мрачным исполином на фоне мелких пятиэтажек, притягивая к себе взгляды всех, кто не привык бывать в этом месте. Эдакий красно-коричневый великан с белыми нарядными вставками-балконами, неведомым образом оказавшийся среди невзрачных лилипутов из серых панелек. Почему застройщики решили так надругаться или, наоборот, возвеличиться над общей архитектурой спального микрорайона неизвестно, но здание неоспоримо стало местной достопримечательностью и ориентиром для любых передвижений местных обывателей.
— Приехали, — произнесла Настя и улыбнулась мне. – Волнуешься?
— Есть немного. Слишком много вопросов.
— Все через это проходят. Как тебе шеф?
— Ну… Кажется, он может быть строгим. И требовательным к мелочам.
— Правда же, Буров — красавчик?
Вопрос Насти заставил меня растеряться. Что-что, а обсуждать внешние данные Бурова с коллегами в мои планы не входило, как и разводить панибратство.
По дороге Настя преимущественно молчала, прерываясь короткими ругательствами на замешкавшихся пешеходов или на водителей, нагло вклинивавшихся на высокой скорости не в свой ряд. Оживленное движение не позволяло ей отвлекаться на разговоры, я же благоразумно помалкивала, не мешая вести машину. Лишь смотрела по сторонам и наслаждалась мандариновым запахом, напоминавшим о зимних праздниках, детстве. Два килограмма мандаринов лежали на заднем сиденье в целлофановом тонком пакете. Маленькое белое «Рено» юрко шныряло в потоке и не менее юрко пристроилось на крохотном пятачке, ставшим нам парковочным местом. И вот теперь, когда по нашим подсчетам до встречи с Алией оставалось ещё минут двадцать, Настя завела разговор, завалив меня непростыми вопросами. И, по-хорошему, следовало на них отвечать.
— Ну… Я не задумывалась…
— Можешь быть со мной откровенной, – рассмеялась Настя. – Я умею молчать. Ты замужем? Может у тебя есть МЧ?
— МЧ?
— Мужчина, с которым встречаешься. Молодой человек.
— Нет. Ни мужа, ни молодого человека у меня нет.
— Тем более странно, что ты его не оценила.
— Я искала работу, а не мужчину.
— И хорошо, — как будто даже обрадовалась Настя. — Потому что Буров – неприступная крепость. Даже не пытайся заинтересоваться им. Разобьет тебе сердечко и всё.
— Тебе уже разбил?
На мой такой же прямой и честный вопрос Настя громко расхохоталась, запрокинув голову. Белые щёки зарозовелись, к лицу прилила кровь, выдавая то ли внезапное смущение, то ли неуверенность в правильности выбранной тактики налаживания отношений.
– Ну что ты! Буров, конечно, мне нравится, но у меня есть мужчина. Я, может быть, за него выйду замуж. Потом.
Настя небрежно пожала плечами, как отмахнулась от диалога, а затем взяла в руки мобильный. Я же посмотрела на Дом. Мой взгляд медленно скользил по этажам в немом вопросе, где находится квартира нашей клиентки. И в какой-то момент увидела, как тёмно-серая дымка ползёт откуда-то сверху, накрывая пеленой или, скорее, туманом, мерцающие на солнце окна. Не все. Выборочно оставляя несколько на девятом, третьем и, кажется, седьмом этажах. Где-то дымка чернела, где-то была более светлой, но особенной мглой она окутала последний этаж. Словно большая когтистая лапа, она вонзилась в ряд окон, пытаясь за них удержаться или даже пробраться вовнутрь. Так это выглядело реалистично, что я на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, то наваждение пропало. Блики солнца снова играли на стеклах, а во дворе слышался шум – детский хохот и крики.
— На каком этаже живёт наша клиентка? – спросила в гарнитуру Настя. – На шестнадцатом? Ясно. Вышли-ка мне её фото в ватсап. В каком она сейчас настроении? В смысле, ты не знаешь? Глеб! Что значит прояви наблюдательность?
— У Алии двое детей и совсем скоро она появится на детской площадке, — напомнила я. – Нам надо туда. Посмотреть, кто там гуляет сейчас.
— Само собой, Вася, – тут же откликнулась Настя. — А что с твоим лицом? Что случилось?
— Нет. Не знаю. Показалось мне что-то.
— Обязательно расскажешь потом, — сказала она, а затем дёрнула ручку дверцы машины. – Нам пора. Времени мало. И захвати мандарины и папку.
— Настя, подожди! Ответь, почему ты должна познакомиться с Алией? Почему просто не навести справки, найти то, что её провоцирует, вмешаться и уже после ей всё рассказать?
— Нельзя вмешиваться в судьбу клиента без его добровольного согласия, — на мгновение замедлилась Настя. – Шурзина должна во всем разобраться сама, а мы ей в этом поможем. Знакомство повысит наши шансы на успех. Возникнут доверие, дружба. И мы узнаем подробности.
Сорванное знакомство тоже может принести много пользы -2
На улице Настя забрала у меня вещи и настойчиво порекомендовала держаться на расстоянии. Наблюдать. Гарнитуры в наших ушах и маленькие микрофоны должны были обеспечить связь, поэтому я не переживала, что могу что-то там не услышать. Как стажёру мне было крайне интересно узнать, как Настя выполнит задание и познакомится с нашей клиенткой. И, конечно, чем встреча закончится.
Алия пришла на площадку минута в минуту, как предсказал Буров, чем вызвала моё удивление. Да и не узнать в угрюмой девушке с восточными чертами лица нашу клиентку не составило никакого труда. Смоляные чёрные волосы, накрепко заплетенные в косу, мелкие черты лица вкупе с миндалевидным разрезом глаз, детская коляска с ребёнком и ещё одна девочка рядом, цепляющаяся за подол женского платья. Девочка будто боялась потеряться, отстать, а мама была ее центром Вселенной.