Жена барона была больна, и все в округе решили, что, когда баронесса покинет бренный мир, тот женится на Клотильде ре Даннэ. Соседки искренне желали обоим скорейшего счастья. Тильда, по их мнению, засиделась во вдовах, несмотря на очевидную красоту. В ней были уверены - белокурая красавица никогда не посягала на чужих сыновей, братьев и тем более мужей, окружив себя мягкой, но непреодолимой стеной. Вдову ре Даннэ уважали, а после того, как ее единственная дочь, наделенная дерзкой, неистовой красотой, вместо того чтоб кружить головы окрестным парням, ушла в монастырь, стали восхищаться. Эгон Фарни тоже был всеобщим любимцем, как же было не пожелать двум хорошим людям счастья?

Чувства барона, как это часто бывает с сильными и простодушными людьми, лежали на поверхности, и Клотильда изо всех сил пыталась разобраться, как она к нему относится. То, что она чувствовала, ничем не напоминало ее первую любовь, но в присутствии Эгона было легко и спокойно, а что еще нужно в ее возрасте и положении? Он, несомненно, придет просить ее руки, и она скажет "да". Недаром белый цветок распустился именно в этот вечер, это добрый знак. Женщина улыбнулась и поправила и без того безупречные занавески... В конце концов, нужно на что-то решаться. Но что это? Почему постучали в окно, а не в дверь? Наверное, потому, что здесь горит свет.

Гран-Гийо был спокойным городком, и Клотильда, выглядывая в окно, не испытывала никакого страха. Внизу стоял человек в плаще; лица ночного гостя было не рассмотреть, но блеснувшая в свете луны рыцарская цепь показала, что к ней явился не простой посетитель. Знатных знакомых, кроме короля, у Клотильды не осталось, может быть, ей прислал весточку Александр? Тогда понятно, почему ночью и не с парадного входа, он же обещал сохранить ее секрет. Женщина кивнула незнакомцу, накинула шаль, взяла свечу и, спустившись к черному ходу, открыла символический замок.

– Входите, сигнор. Кто вы? Я вас знаю?

– Склонен думать, что вы меня видели, хотя не уверен, что узнаете, голос рыцаря звучал глухо и устало, - простите, что я вас потревожил, но у меня не было другого выхода.

– Не нужно извиняться, - она уже поняла, что случилась беда, заходите же!

– Благодарю вас, но я не один. Со мной двое детей, мальчик и девочка. Им грозит опасность, и я подумал...

– Где они?
– перебила Клотильда.

– Здесь. Я оставил их с конем недалеко отсюда. Мальчик понимает почти все, а девочка боится и плачет.

– Я приготовлю все, что нужно, - Клотильда не колебалась ни минуты, ведите их сюда.

– Вы одна в доме?

– Разумеется, - усмехнулась женщина, - кто здесь может быть в такую пору? Служанка придет только утром.

Незнакомец вернулся быстро, она едва успела зажечь свет в бывшей комнате Марго и расстелить постель. Девочку рыцарь внес на руках, мальчик шел сам. Им было лет по девять. Близнецы?

– Она спит или больна?

– Просто устала... Ее зовут Катрин, а это Шарло.

– Я думаю, вы устали не меньше, - вздохнула Клотильда, - я их уложу, а вы позаботьтесь о себе сами. В доме есть все необходимое, поговорим потом.

2895 год от В.И.

Ночь с 18-го на 19-й день месяца Собаки

АРЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ МУНТА

Вечер тянулся и тянулся. Погода и та решила предаться унынию. Монотонный дождь и низкие, угрюмые тучи лишили единственной радости прогулок по окрестным лесам. Приходилось сидеть под крышей в обществе родичей, от которых, за исключением Алека, Филипп предпочел бы оказаться подальше. Если б не слово, данное сначала отцу, а потом дяде Сандеру, он ни за что бы не поехал, но он обещал не огорчать мать и старался изо всех сил исполнить обещанное. Это было непросто, так как матушка была человеком тяжелым и ненавидела дядю Александра.

Разговоры в ее доме так или иначе сводились к потерям, которые понесли Вилльо в последние годы, и все попытки Филиппа объяснить матери, дядьям и старшим братьям, что они сами виноваты, приводили к ссорам и обидам. Правильнее было вообще не разговаривать, но это было невозможно. Этот же их приезд оказался еще хуже предыдущих - Жорес на всех рычал, Базиль куда-то уехал, мать была раздражена, ее брат Фернан Реви, которого приходилось называть дядей, если не смотрел в окно, то ругался со старшим племянником и зло шутил с младшими, а сестры еще больше поглупели. Особенно Элеонора. Филипп испытывал жгучий стыд за эту грудастую дурищу с куриными мозгами, которую мать и Жорес второй год подсовывали дяде Александру, а тот от нее шарахался, как кошка от апельсина. Хотя королю и впрямь стоит жениться. Филипп Рунский ничуть не жалел об утраченной короне, но видеть наследником толстяка Этьена было обидно. Молодой Ларрэн - славный малый, только вот король из него как из свиньи конь, и это понимают все...

Нора тоненько захихикала над очередной шуткой Аганна. Нет, точно рехнулась - воображает, что будет королевой, а Жорес тоже хорош, подначивает эту дуру. Да ей мужа нужно не в Мунте искать, а за Проливом. Для атэвов чем глупее женщина, тем лучше. Филипп с тоской посмотрел в окно. Дождь и не думал переставать. Пойти почитать, что ли? В Летней резиденции оставалось довольно много отцовских книг, некоторые из них были интересными. Воровато глянув на перешептывающуюся с дядюшкой мать, Филипп выскользнул из-за стола. Его не остановили, и на том спасибо. Второй удачей был список "Повести о доблестном герцоге Леонарде" <Речь идет о герцоге Леонарде Аррое, единокровном брате и законном наследнике арцийского императора Эдгара. Сын Леонарда Руис Аррой впоследствии поднял восстание, которое было подавлено, и бежал в Эланд, став родоначальником династии Арроев Эландских, последних истинных Волингов Арции.>, о которой граф. Рунский много слышал, но в руках не держал.