Человека, стоящего на пороге, она никогда не видела. Среднего роста, седой, с правильным бледным лицом, на котором выделялись огромные голубые глаза, он был одет в темное платье, а на плечах у него лежала цепь с ярко-зелеными камнями.

– Простите за ночной визит, сигнора, - незнакомец говорил, как говорят лишь повелители, - но я принес срочное и весьма неприятное известие.

– Кто вы, сударь?

– Я арциец, и этого достаточно.
– И она поняла, что этого и впрямь достаточно.

– Я слушаю.

– Лучше будет, если вы сядете.

Она послушно села, не отрывая взгляда от удивительных голубых глаз.

– Сигнора, герцог Ларрэн взят под стражу по приказу короля и заключен в Речном Замке. Ему грозит смерть.

– Этого не может быть!

– Это так, сударыня. Вы должны ехать в Мунт и попытаться остановить вашего сына. Нельзя, чтобы Тагэре проливали кровь друг друга.

Потом странный гость поклонился и ушел, вернее, исчез, потому что никто из воинов и слуг не видел, как и откуда он появился. Он не мог оказаться среди ночи у спальни госпожи, но он оказался. Именно поэтому Эстела и решила, что она просто задремала в кресле у камина! И вместе с тем герцогиня была уверена, что все так и есть, и один ее сын задумал убить другого. Утром сигнора Тагэре выехала в Мунт и на полдороге столкнулась с гонцом. Письмо Марион лишь подтверждало то, что она уже знала. Жоффруа в Речном Замке, и к нему не допускают никого, кроме доверенных слуг короля, по утверждению которого, пленник не желает никого видеть.

Будь жив Евгений, он бы заставил Филиппа пропустить к герцогу Ларрэну священника, которому можно доверять. Но новый кардинал слишком дорожит благорасположением Их Величеств.

Эстела пыталась говорить с сыном, но Филипп был непреклонен, и тогда она вызвала Александра...

2888 год от В.И.

27-й день месяца Волка.

Арция. Мунт.

Сначала Филипп обрадовался, но когда узнал причину появления младшего брата в Мунте, его лицо потемнело, и Сан-Дер понял, что бури не избежать. После оргондской размолвки оба старались обходить острые углы, но сейчас это было невозможно.

– На твоем месте, - сдержанно заметил король, - я бы проведал старика Обена (он, говорят, выдумал новую подливу), немного погрелся и вернулся в Эстре. Жаклин не стоит оставлять одну, тем более в ее положении. Мать не должна была впутывать тебя в это дело...

– Я в него впутан с рождения, Филипп, я - сын Шарля Тагэре, так же как и ты, и Жоффруа. Я не могу оставаться в стороне.

– Не только можешь, но и должен. Жоффруа - мерзавец, кому это знать, как не тебе и Жаклин? Я долго терпел его вы ходки, куда дольше, чем ты. Но у всего есть предел.

– Что он натворил?

– Неважно. Да ты садись, твою ногу лучше поберечь.

– Ничего с ней не сделается, а танцевать я так и так не собирался... Филипп, - Александр понимал, что отрезает себе пути к отступлению, но иначе не мог, - если ты не скажешь в чем вина Жоффруа, это будет не правосудие, а убийство.

– Тебе мало того, что ты знаешь о своем братце?

– Мало. Филипп, послушай меня. Если бы ты казнил его после восстания ре Фло, я бы понял. Но ты его наградил, хотя убийство Рауля и несчастного Лумэна иначе, чем подлостью, не назовешь. Хорошо, будем считать, что он действовал во благо Арции, хотя лично я считаю, что от такого блага на сигне пятна остаются. Про смерть Пьера молчу, хотелось бы верить, что тот и вправду упал и убился. Потом была Оргонда. Вот когда было предательство...

– Сандер! Ты опять?

– Опять и всегда. Мы тогда не Марка предали, а себя. И обделал это дельце сам знаешь кто. До сих пор в ифранском золоте купаются, а чем это нам все аукнулось, ты видишь. Спасибо Мальвани, что Ларрэн до сих пор Арцийский. Но после Оргонды ты Жоффруа и пальцем не тронул. Он всегда творил, что хотел. Разве ты разобрался в смерти Изо? Нет, ты закрыл на нее глаза, съев объяснение с якобы подкупленной служанкой, которая ничего не могла сказать, так как Жоффруа ее предусмотрительно повесил. А что он сотворил с Жаклин? Как первый рыцарь Арции, как старший в роду, ты должен был его наказать. Кодекс Розы еще никто не отменил! Но ты и тут палец о палец не ударил...

– Да, из тебя хороший защитник, - скривился Филипп, - тебя послушать, я должен был запереть мерзавца в Речном Замке десять лет назад.

– Именно. Но ты этого не сделал, а теперь спрашивать за старые грехи поздно, а новых я не вижу. Его попытка жениться на эллской вдовушке просто смешна, равно как и передача в Кантиску на хранение нотации столетней давности, утратившей силу после рождения твоего наследника. Десять лет назад тебя бы поняли. Народ любит, когда вожди жертвуют родичами во имя правосудия и справедливости. Сейчас, если ты не предъявишь доказательств, подумают Проклятый знает что...

– Кто подумает?

– Да все! И я в том числе. Филипп, я ДОЛЖЕН знать, что случилось. Почему ты не позволяешь Жоффруа оправдаться перед Генеральными Штатами, раз он этого добивается?

– О, ты знаешь и это? Откуда?

– Тоже мне секрет. Об этом весь Мунт знает. И гадает, что же такого узнал Жоффруа, что его прячут даже от родной матери.

– У него был кардинал. Он готов засвидетельствовать, что Жоффруа не желает никого видеть.

– Евгению люди верили. Но не этому толстому борову, купающемуся в паучьих аурах! Позволь мне поговорить с Жоффруа.