Ландей орудовал чьей-то секирой, каждый взмах отдавался жуткой болью, но со стороны это было незаметно. Рыцарю казалось, что бой длится не меньше года, но в конце концов напор ослаб. Нападающие заметались, как овцы в загоне, а потом кто-то бросил оружие на землю. Затем другой, третий, четвертый... Воины Агнесы сдавались десятками. Приглядевшись, Этьен заметил внизу новые сигны и узнал тигра Мальвани и волчонка Эстре. И тут тело взяло свое. В глазах Этьена Ландея потемнело, и он потерял сознание.

2885 год от В.И.

29-й день месяца Агнца.

Арция. Тар-Игона. Жгобова заимка.

– Явился?
– Мишель Мишо, именуемый дружелюбно настроенными соседями Старым Жлобом, а недружелюбными - Упырем Болотным, хмуро уставился на потупившегося сына. Мишель был кривоног и плечист, а цвету его лица мог позавидовать гриб-красноголовик. Туссен был выше отца на голову, но под взглядом маленьких темных глаз съежился и Уставился в дощатый, чисто выскобленный пол.

– Чучело дубовое, - ласково произнес Старый Жлоб, оглядев родимое детище, - кто победил-то?

– Дык, папаша, - заныл Туссен, - право слово... Вы же сами велели тихохонько... Отсидеться в лесу, чтоб не отобрали, не приведи господи.

– Ну и сидел бы в Кротовой балке да смотрел, кто кому башку поотвернет, синие али красные! А где ты, осиновое твое рыло, болтался? А? Мишо словно бы вырастал на глазах, в то время как его сын уменьшался.

– Небось до Медунов таскался? К коровище своей? Еще и потратился на нее! А ну, отвечай! Я тебя зачем посылал, дубина ты стоеросовая, орясина дуболомная? Деньги где?

– Тут, папаша, - залепетало чадо, расстегивая куртку, - все туточки, как вы и говорили... Десять ауров... Вы мне один обещали...

– Хм, десять, говоришь?
– задумчиво произнес Старый Жлоб.
– А ну раздевайси...

– Папаня, - позеленел Туссен, - да вы чо! Дык, не надо...

– А ну, сымай все!
– гремел родитель.
– Знаю вас, подпороски поганые, скидай все, кому сказано!

Верзила Туссен, чуть не плача, торопливо кидал одежку на пол. Дождавшись, когда сын остался в чем мать родила, строгий родитель велел ему поднять руки над головой и несколько раз поворотиться, после чего презрительно махнул рукой.

– Пшел вон, иди да оденься, стыдобина беспробудная!

– А...
– сын попытался двинуться к горке одежи, но Старый Жлоб сунул в его сторону огромный волосатый кукиш:

– А это ты видел?! Ишь, чего удумал, отца родного дурачить! Знаю я вас...

– Папаша, - взмолился великан, - вы ж обещали...

– Обещал. Если толково сделаешь, а ты... Тебе что велено было, орясище?! Слупить с красных, скока можно, да глянуть, кто кого, а ты к бабе наладился?! Я все знаю! Десять ауров? А это что?!
– Старый Жлоб затряс сапогом, в котором что-то зазвенело.
– Это что?! Рыло твое свиное! Ауры это... От родимого отца затихарить хотел?! И сколько их? Один да три четверти! Олух! Разменял! Аур разменял да на девку свою потратил! Увесистый кулак обрушился на шею жалко хрюкнувшего сына.
– Зараза непутевая... Прости господи, ни украсть, ни на бабу влезть не могет, а туда же... Где двадцать пять аргов?!

– Папаня, вы же обещали, - дернулся Туссен, - дык, что опосля я могу... Мы с Мюзеттой....

– А на хрена мне твоя голодранка? Не, голубок, ты у меня на Монике женишься... Завтра же сговорю!

– Папаня!

– Я тебе, быку такому, тридцать лет как папаня. Будешь знать, как деньги тырить! О, а вот и вторая назолушка! Скока взял?

– Д-д-десять.

– Врешь, разбойник! Сколько?

– Дв-в-венадцать, - прошелестел младший Жлобов отпрыск, наделенный при Приятии именем Анжель.

– Двенадцать?
– папаша сунул сыну в нос кулак.
– А это чем пахнет?! Сколько синие отвалили?! Говори.

– Фетывнадцать.

– Ах, четырнадцать, - кулак придвинулся поближе.

– Фетывнадцать, папафа, святой Эвасти не даст соввгать, фетывнадцать!

– Давай!
– Жлоб величественно принял и пересчитал добычу.
– Верно... Ты не то что козлище это, никуда не стаскался, хвалю! Но что ж ты, образина твоя репяная, двадцать не взял?! Синие, они б заплатили!

– Пвафтите, папафа, не падумамфы...

– Вот урод! Кто хоть победил?

– Синие катовые, - осклабился Анжель, - как есть победили, я сматгел.

– А чего это ты смотреть полез, - подозрительно осведомился папаша, и откуда?

– Со жмейской канавы, - отрапортовал сынок, - а смотгел, тому как любопытно, кады исчо такое увидифь...

– Эт-точно не увидишь... Дык, синие, говоришь?

– Угу. Как есть они...

– Ты с кем с них говорил-то?

– А хто их знает.... Сигногы вавные, но не звые... Ни квичали, ни вугались... Пвавда, чуть не пвибили сначава...