– Не молился или не верил?

– Я понял, что мне никто не поможет, но дальше как-то не думал. Моя семья всегда принадлежала Церкви Единой и Единственной, хотя теперь я вижу, мы просто исполняли то, что заведено.
– Сандер задумчиво накрутил на палец темную прядь.
– И все же очень многим в жизни я обязан именно клирику. Евгений был кардиналом Арции, но о Триедином со мной не говорил, только о земном... Верил ли отец, не знаю, но матушка верила, хоть и не любила циалианский орден.

– Триединого нету, Шандер, - просто сказал Ежи, - это выдумка. И Баадука с его Всеотцом нет, и хаонгского Созерцателя, и сурианских божков... Тарру создали боги гоблинов, потом пришли другие, привели с собой эльфов и истребили первых богов. Чужаки правили Таррой, потом куда-то ушли, бросив все на произвол судьбы, но люди не могут не молиться, и они придумали себе таких богов, которые им понятны, а клирики появились сами. Был бы мед, а мухи найдутся...

– Но в Гелани на каждом углу иглеции.

– Верно, - таянец вынул саблю и начал что-то чертить на песке, - в семье Гардани заведено смотреть правде в лицо, но это не значит, что нужно лишать надежды других. Без богов обойтись можно, без церкви - нет. Надо именовать детей, хоронить покойников, соединять молодоженов. Рысьи когти! Человеку нужно место, где можно поплакать, пожаловаться, прощения попросить. Наши клирики страну не губят, а людям с ними легче, проще и понятнее. Поговори с отцом, если хочешь, или с Геланским епископом Львом, я могу только за ними повторять.

– Повтори, - улыбнулся Сандер.

– Изволь. Отец говорит, что одному, чтобы не украсть, хватает совести, другому нужен стражник, а третьему - страх божий. Кто-то может тащить свою беду на себе, кто-то ее свалит на соседа, а кто-то на бога. Беды от этого никакой.

– Ты так думаешь?
– Александр закинул голову, подставляя лицо заходящему солнцу.
– Наверное, ты прав, когда говоришь о людях вообще, но некоторым легче знать правду. Какой бы она ни была. Я мало думал о Триедином, но раз ты говоришь, что мы одни...

– Одни?
– Анджей вбросил саблю обратно в ножны.
– Если бы это было так! То, что мы знаем, мы знаем от эльфов. Думаю, отец не рассказал тебе всего, потому что Лебединый король это сделает лучше.

– Об этом мы с ним не говорили.

– Значит, поговорите. Триединый - выдумка, зато есть другие...

– Другие? И кто же?

– Всех не знают даже Лебеди, но, похоже, это не боги нам помогут, а мы им. Все это слишком сложно, я мало что понимаю, но Тарра висит на волоске, и этот волосок - мы. Даже странно, - таянец невесело улыбнулся, сразу став старше своих двадцати семи, - мы, и вдруг - спасители всего сущего.

– Наверное, - предположил Тагэре, - это потому, что Триединого нету, а мы - есть. Я бы хотел, что б и вправду над нами был кто-то мудрый и милосердный, я всегда хотел быть вассалом достойного сюзерена, а не королем, не вышло... Если не будет другого выхода, придется держать Тарру на плечах, но, может быть, все не так страшно?

– Может быть, - не стал спорить Гардани, - я не силен в этих вещах. Правду сказать, мне и самому в голову не лезет, что Тарра может погибнуть, но ты спросил, во что мы верим, а мы верим в то, что со злом нужно драться самим, а не просить помощи у тех, кому и так тяжело.

2896 год от В.И.

16-й день месяца Собаки

ИФРАНА. АВИРА

Базиль умудрился напиться, когда до столицы оставалось всего несколько вес. Он и так держался всю дорогу до антонианской обители и обратно, но в таверне "Зеленый рыцарь" было слишком хорошее вино и слишком хорошенькая служаночка, и арциец сорвался. Намеки скучного ифранца не помогли, граф Мо закутил со всей страстью истомившейся души. Утром красотка любовалась кольцом с бирюзой, а у гуляки нещадно болела голова. Выехать смогли только к вечеру, и тут в Гризье проснулось запоздалое раскаяние. Он не только попросил прощения у секретаря Ее Высочества, но и заявил, что будет ехать всю ночь, но поспеет к утреннему докладу. Ифранец попытался объяснить, что задержка на сутки не так уж и важна, но Базиль уперся, и эскорту ничего не осталось, как всю ночь нахлестывать лошадей.

В десятой оре утра запыленные всадники осадили коней у дворца. Ее Высочество как раз выслушала военные известия и доклад казначея и в окружении придворных вышла в приемную. Базиль Гризье шагнул вперед и преклонил колени.

– Вы вернулись, граф?
– Жоселин протянула руку для поцелуя.
– Вижу, вы только что сошли с коня? Неужели дела обстоят так печально?

– Похоже на то.

– Что с герцогом?

– Моя сигнора, герцог Ролан производит впечатление совершенно здорового и разумного человека, но ему грозит серьезная опасность. Он просил передать своей сестре, что надзирающие за ним монахи медленно травят его настойкой, вызывающей безумие, и что, если она хочет его спасти, нужно действовать немедленно. Более того, он мне предъявил весьма убедительные доказательства, на моих глазах выпив принесенную с собой настойку, которая вызвала приступ. Я очень сожалею, если расстроил Ее Высочество, но я обещал рассказать правду о том, что увижу.