Шрифт:
Орька посмотрел на меня дикими глазами.
— Как так — о Томе Сойере? Ведь о Томе Сойере давно уже всё написано! Мы ещё в четвёртом классе читали и «Приключения Тома Сойера», и «Приключения Гекльберри Финна». И даже фамилию писателя я запомнил — Марк Твен.
— Я тоже запомнил, Орька. И я знаю ещё одну штуку — Марк Твен написал не только «Приключения Тома Сойера» и «Гекльберри Финна».
«Том Сойер» мне попался дореволюционный, издания «Всеобщей библиотеки», маленькая карманная книжечка в сером матерчатом переплёте, которую я таскал повсюду с собой и перечитал от корки до корки раз десять.
В книжечке, на самых последних страницах, была помещена реклама издательства. У меня до сих пор привычка — прочитывать всё, до конца. Даже то, где книжка была выпущена, в каком году, в какой типографии напечатана — и все выходные данные: редактор, корректор, художник, тираж.
В моём «Томе Сойере» издания 1911 года целых две задних страницы были посвящены книгам, которые издательство выпустило в свет. Вот там-то я и прочитал, что Марк Твен написал не две, а пять книг о Томе Сойере. Кроме известных нам, там были ещё «Том Сойер — разбойник», «Том Сойер — сыщик», «Том Сойер за границей».
— Орька, я искал эти книжки во всех наших восьми библиотеках и не нашёл! Везде есть только «Приключения Тома» и «Гек». Почему нет остальных — не знаю. Но их нет. А если их нет, значит, их нужно написать, и напишем их мы. Понятно?
Орька даже подскочил за партой.
— Вот это — да! Колька, давай писать! И знаешь, что мы будем писать? «Тома Сойера — разбойника»! Ладно?
Конечно же! Только «Тома Сойера — разбойника». На другое я тоже не был согласен. Какие приключения можно было развернуть в этой книжке! Охо-хо!
У меня в голове уже замелькали отдельные сцены — как на экране кино. Том Сойер в лесу у костра со своими ребятами… Том Сойер нападает на почтовый дилижанс… Том Сойер грабит миллионера. Том Сойер скачет по прерии на сером мустанге…
И мы начали. В тот же день.
Первую главу написал я и прочитал её вслух. Она заняла целую тетрадку и, вероятно, была так хороша, что Орька несколько раз вскакивал и бегал по комнате от восторга. Как только я кончил читать, он засел за вторую.
Теперь сразу же после уроков мы шли ко мне, наспех готовили домашние задания, чтобы они не висели дамокловым мечом над нашими головами и чтобы нам, по крайней мере, не выглядеть идиотами около доски, а потом раскрывали новенькие тетрадки и писали, писали, писали…
Если классные и домашние сочинения у нас укладывались в полторы, самое большее в две странички, то здесь нас будто прорвало. За вечер мы исписывали по полной двенадцатистраничной тетради. Когда не хватало двенадцати страниц, мы вылезали на обложку, а когда и на ней не хватало места, мы писали там, где на обложке была напечатана таблица умножения.
Две недели ходили мы как во сне, не замечая ничего вокруг. Мы жили в Америке прошлого столетия, бродили по узким улочкам городка Сант-Питерсберг, скрывались от погонь в лесной чаще острова Джексона, спускались на плотах по Миссисипи до города Кайро, наводили страх на окрестных фермеров. Нас ни разу не поймала полиция, мы не утонули в реке, нас не вздёрнули на первом попавшемся суку разъярённые фермеры.
Мы поставили в рукописи последнюю точку и снова превратились в шестиклассников школы номер два города Нальчика.
Мы прочитали рукопись вслух. Она была великолепна. Четырнадцать тетрадок лежало перед нами на столе. Теперь нужно было, чтобы всё это стало похоже на настоящую книгу.
Орька принёс из дому шило и толстые сапожные нитки. Мы сложили тетрадки стопкой, прокололи их шилом и сшили нитками. Потом к верхней и нижней тетрадям приклеили картонные обложки. Получился солидный том, который приятно было держать в руках. Мы перелистали его. И тут Орька уставился на меня растерянными, недоумевающими глазами.
— А картинки? — произнёс он потрясённо.
Картинок не было.
А без картинок какая уж книга…
Нужно было срочно иллюстрировать наш роман.
Рисовали мы оба плохо. Можно сказать — совсем не рисовали. Люди у нас получались похожими на огурцы, а лица мы изображали в виде кружочков и чёрточек. Орька однажды нарисовал белку на дереве, которая больше походила на филина, держащего в когтях змею. Короче — в искусстве живописи мы оба не поднимались выше тройки за год.
Но книга без картинок — не книга. И мы оба начали думать, как бы изобразить Тома Сойера, не рисуя его лица.
В конце концов можно решить любую задачу, даже самую необычную, и мы нашли решение.
Мы надевали Тому на голову широкополое мексиканское сомбреро с высокой тульей. Чтобы не вырисовывать глаза и нос, мы закрывали его лицо чёрной полумаской с прорезями для глаз. В рот ему вкладывали здоровенный кинжал с витой рукояткой. В правой руке он держал револьвер, который сильно смахивал на наш домашний чайник для заварки, в левой — ещё один кинжал, с конца которого падали на землю огромные — с грушу — капли крови. У ног Тома валялись убитые, похожие на стебли и корни женьшеня.