Прямо передо мной оказывается широкая умопомрачительная спина с умопомрачительными рельефными мышцами. Сердце гулко громыхает в груди как набат. Странно, почему никто не оборачивается?

Выдавливаю на ладонь крем и медленно размазываю по загорелой коже. Боже, люди, спасите меня. Если я не скончаюсь от тахикардии, это будет большая удача.

— А теперь я… — поворачивается он ко мне с улыбкой. И какой улыбкой! Змею-искусителю крупно повезло, что наш прародитель Адам не был похож на Асадова. Чихать тогда хотела бы Ева на эти его яблоки.

Представляю, что его руки будут скользить по моему телу и в страхе отшатываюсь.

— Нет! Я сама!

— Но самой неудобно…

— Ничего, справлюсь. Я гибкая, — поспешно заверяю Артема, отбирая тюбик.

Он отдает его с явным сожалением, встает с шезлонга и идет к детям, нетерпеливо прыгающим у спуска в бассейн. А я перевожу дух. Но ненадолго.

На нее сразу все обращают внимание. Все присутствующие мужчины разом поворачивают головы, как будто это не головы, а стрелки компаса.

Севером для стрелок выступает Злата, которая легкой танцующей походкой идет по дорожке по направлению к бассейну. Резко сворачивает и подходит к соседнему шезлонгу, на котором лежит полотенце.

— Доброе утро! — ослепительно улыбается и садится на шезлонг.

И все хорошее настроение в момент улетучивается.

Я всегда считала, что люди имеют полное право распоряжаться собой как им вздумается. Особенно на отдыхе. Главное, чтобы это не наносило вред окружающим и не создавало им проблем.

Но те несколько скромных веревочек, которые опоясывают Злату, даже мое воображение и широта взглядов не позволяют назвать купальником. А Асадов еще стебался над моей креативностью!

Две малюсенькие ракушки, едва закрывающие соски — вот где настоящий креатив! Мне даже интересно, как дизайнер назвал свою коллекцию.

Я бы назвала «Потерпевшие кораблекрушение». Для усиления образа ей бы в волосы ракушек насовала, а еще якорь на шею.

И в воду. Чтоб аж круги по воде…

С трудом усмиряю буйную фантазию. Ну веревки и веревки, мне то что. Но о том, как они врезаются в разные части тела, думать больно. В целом было бы намного эстетичнее, если бы бывшая Асадова пришла совсем без купальника.

Тем временем Злата достает из объемной пляжной сумки защитный крем и неторопливо наносит на тело, поглаживая и растирая идеально гладкую кожу.

Женщины вокруг недовольно косятся, а мужчины демонстративно отворачиваются, при этом украдкой бросая красноречивые взгляды.

Меня же интересует только один мужчина. И как выясняется, Злату тоже. Слишком нетерпеливо она поглядывает в сторону Артема, который играет в воде с детьми.

Наконец ее терпение лопается, и она решительно направляется к бассейну. Перед лесенкой останавливается и перевязывает веревочку, которая служит плавками. Очень долго и старательно перевязывает, пока Асадов не подсаживает девочек и сам не выбирается из бассейна.

Поправляю солнцезащитные очки — в них удобнее наблюдать. Не так заметно, что я слежу не только за дочками, а и за реакцией их отца на бывшую любовницу.

Реакция приятна, признаюсь честно. Артем рассеянно скользит взглядом по нахально выпяченной заднице и отворачивается, чтобы помочь Марьяшке снять нарукавники для плавания. Собирает девочек и ведет к нашим шезлонгам.

Злата даже не пытается скрыть разочарование. Возмущенно передергивает плечами, хмыкает и спускается в бассейн.

Внезапно простреливает осознание: Артем видел ее тело без всяких веревок. И не только видел. И она тоже…

Ревность холодной змеей вползает в сердце. Стараюсь ее прогнать, подавить. Асадов мне никто, я не имею права ждать от него верности.

«Верность хранить не обещаю…»

Что ж, он по крайней мере пытался быть честным.

— Аленька, пойдем поплаваем, там мелко. Я буду тебя держать, — Артем садится перед шезлонгом на корточки и берет меня за руки.

Благодаря очкам я вижу, как перекашивает в бассейне Злату, и это тоже приятно. Самым правильным сейчас было бы его обнять, даже руки зудят, так хочется запустить их в густые волосы.

Но у меня не хватает смелости обнять Асадова. И чтобы он уходил не хочется. Если бы мы были одни…

— Нет, Артем, я уже говорила, здесь слишком много народу, — отнимаю руки и прячу за спину. Асадов разочарованно хмыкает, но с корточек не встает.

— А где дети? — вытягиваю шею, чтобы увидеть девочек, но из-за Артема ничего не видно.

— Играют, — он поднимается и остается стоять передо мной, полностью закрывая обзор.

А ведь у меня опыт. Я всегда знаю, когда мои дети играют, а когда нет. Потому что они никогда не играют МОЛЧА.