— Ты моего отца не задевай... Я же твоего не трогаю.

— А попробуй тронь, — с угрозой сказал Микешин. — Я за своего отца кому хочешь голову оторву. Батя у нас геройский... Ногу ему под Варшавой покалечило, на протезе человек ходит, а работает — любо посмотреть. У нас вся семья такая — до работы пристрастная. Маме моей скоро шестьдесят стукнет, а лучшей телятницы во всем Крыму нет. Не веришь, могу газету показать. А братья мои, Иван Матвеевич и Семен Матвеевич, так те на все руки мастера — и комбайнеры, и трактористы, и механики. Любую работу могут... Про Ивана Матвеевича — это старший мой братуха — одна женщина из Москвы, доцент, научный труд пишет. Так что заткнись-ка лучше, Катанчик. Не на тех наскочил.

— Всех знаменитых Микешиных перечислил или еще есть? — шутливо спросил кто-то из ребят, но никто не подхватил эту шутку. И Андрей Микешин ответил все так же серьезно:

— Нет, пожалуй. Точно не скажу. Нас ведь, Микешиных, много.

И тут наконец оправился от удара Катанчик. Должно быть, он уже собрался с силами и готов был дать Микешину крепкий бой.

— То-то же, я смотрю, — сказал Катанчик, — куда ни ткнешься, всюду Микешины. Волей-неволей начинаешь думать, будто вся земля Микешиными заселена.

— Что ж, впечатление у тебя, Катанчик, правильное, — миролюбиво согласился Микешин. — Ну, насчет всей земли — это ты маленько загнул... А вот степной Крым мы, верно, думаем заселить. Места там свободного много, но и Микешиных немало. Детвора у нас густо растет, в каждой микешинской семье не меньше десяти ребят — такая у нас норма.

— Но у тебя, Андрей Матвеевич, пока одна дочка, — заметил Геворк.

— Так не век же я в солдатах буду служить. Демобилизуюсь — наверстаю.

Геворк Казанджян, не сдержав восторга, сильно хлопнул Микешина по плечу.

— Ай, молодец человек! Настоящий мужчина!

Все рассмеялись, и в солдатском этом смехе чувствовалось полное одобрение долгосрочных планов Микешина. И еще — прощение... Человеку, который так основательно, по-хозяйски устраивался на земле, можно, в конце концов, простить кое-какие недостатки. Если широко смотреть — не столь уж они существенны. Но в эти минуты Катанчик, к сожалению, не обладал широтой взглядов. Как известно, обида и жажда мести не способствуют этому. И хотя Вася рассмеялся вместе со всеми, смех у него был недобрый. Сейчас он задаст этому Микешину. Сейчас он ему покажет.

— Почта, товарищи! Почта!

У Катанчика как-то сразу исчезло желание продолжать спор с Микешиным, ему сейчас было все равно, кого товарищи посчитают победителем. Одного он сейчас хотел — получить письмо, написанное рукой родного, близкого человека. Но ему не писали. Катанчик хорошо знал, кто в этом виноват, хотя, пытаясь как-то залечить глубокую рану в своем сердце, он уже давно переложил вину на эпоху: была большая, страшная война, она разрушила и родственные связи, а новые связи между людьми создаются трудно, медленно...

Но сейчас это никак не утешало Катанчика. Плохо ему, очень плохо, и никакие теории ему не помогут.

Опять несколько писем принесли Микешину. Удивительно, сколько людей помнят об этом парне. Иному знаменитому актеру или футболисту столько не пишут. А Микешина разве чем-нибудь удивишь? Он, должно быть, считает это обычным делом.

Вася подавил вздох и незаметно вышел из комнаты, чтобы не видеть счастливых лиц товарищей и чтобы они не видели, как он сам несчастлив.

Сергей Бражников сегодня не ожидал письма. Товарищи по работе пишут ему аккуратно, иногда коллективно, всей бригадой, иногда кто-нибудь один сообщит о шахтерских новостях и пожелает своему бывшему бригадиру здоровья и успехов в солдатской службе. Словом, не забывают его друзья-шахтеры, но нельзя же от них требовать, чтобы они писали так же часто, как пишет, например, Саше Сафонову его мама. Вот и сегодня Саша получил письмо. Но чем-то он недоволен.

— Что, Саша, случилось что-нибудь? — спросил Сергей.

— Полюбуйся. — И Саша показал Сереже извещение о денежном переводе. — Ну зачем она это делает? Я же писал, чтобы она не смела.

Дома Саша не задумываясь брал у матери деньги на всякие свои мальчишеские нужды. Но теперь, солдат, взрослый человек, он понимает, какую брешь в скромном бюджете семьи образуют эти денежные переводы.

— Зачем это мне? Я ведь сыт и одет. А мама, наверно, на всем экономит и отца обижает, и Аленку. Ну что с ней делать, Сережа, скажи?

— Напиши ей еще, — посоветовал Сергей.