Вскочив с места, Алисия отвесила брату пощечину.

— Как ты смеешь! Всем, что у тебя есть, ты обязан отцу!

Джексон медленно потер щеку в месте удара. Его настоящая кожа была бледной, словно всю свою жизнь он провел в стенах храма, подобно буддийскому монаху, что в определенном смысле соответствовало действительности.

— Десять лет назад я подстроил тиражи Национальной лотереи, — тихо промолвил он, пристально глядя в испуганное, ошеломленное лицо сестры. — Все эти деньги, все то, что у тебя есть, — это из тех выигрышей. Ты получила все от меня. А не от милого дорогого папочки.

— Что ты хочешь сказать? Как тебе удалось…

Не дав сестре договорить, Джексон силой усадил ее назад на диван.

— Я получил почти миллиард долларов от двенадцати победителей лотереи, тех самых, которыми занимался Донован. Я забрал их выигрыши и вложил деньги в дело. Помнишь связи деда в элитных кругах Уолл-стрит? Вот он действительно зарабатывал деньги. Долгие годы я поддерживал эти связи с одной конкретной целью. С тем огромным состоянием, собранным из выигрышей в лотерею, которое, как считали на Уолл-стрит, происходило из «фамильных денег», я стал для всех этих людей желанным партнером. Мне предлагали самые выгодные сделки, я первым узнавал обо всех гарантированно выигрышных делах. Это самая строго охраняемая тайна богатых, Алисия. Они всегда и везде оказываются первыми. Я покупаю акции по десять долларов до того, как они поступают в открытую продажу, а уже через двадцать четыре часа после того, как они появляются на бирже, их стоимость доходит до семидесяти долларов. Я продаю их простым людям, получаю шестьсот процентов чистой прибыли и перехожу к следующей сделке. Это было все равно что печатать деньги; все определяется тем, кого ты знаешь и что выкладываешь на стол. Когда ты приносишь миллиард долларов, поверь мне, все вытягиваются в струнку и внимательно выслушивают тебя. Богатые становятся богаче, а бедняки так и остаются бедными.

Джексон возбуждался все больше. Еще на середине объяснений брата у Алисии задрожали губы.

— Где Томас? — едва слышно произнесла она.

Джексон отвел взгляд и облизал пересохшие губы.

— Алисия, он был тебе не пара. Совсем не пара. Лицемер. И я уверен, все это ему нравилось. Все то, что было у тебя. Все то, что я тебе дал.

— Был? Был не пара? — Встав, Алисия стиснула руки с такой силой, что кожа ее словно вскипела. — Где Томас? Что ты с ним сделал?

Джексон молча смотрел на нее, выискивая что-то в чертах ее лица. Внезапно до него дошло, что он ищет что-либо искупительное. Находясь вдалеке, он сохранял сложившийся давным-давно идеализированный образ сестры, ставил ее на пьедестал. Встретившись с ней лицом к лицу, Джексон вдруг обнаружил, что этот образ не соответствует действительности. Наконец он принял решение. Его голос прозвучал небрежно, хотя сами слова были очень серьезными.

— Я его убил, Алисия.

Застыв на мгновение, она рухнула словно подкошенная. Успев подхватить сестру, Джексон уложил ее на диван, на этот раз уже совсем не нежно.

— Не надо так! Уверяю, будут и другие мужчины. Ты можешь обойти весь земной шар в поисках нашего отца. Донован им не был, но я не сомневаюсь в том, что ты будешь искать и дальше.

Однако Алисия его не слушала. По щекам у нее текли слезы.

Не обращая на них внимания, Джексон продолжал, расхаживая перед сестрой словно преподаватель перед аудиторией из одного-единственного студента:

— Алисия, тебе придется уехать из страны. Я стер на автоответчике твое сообщение Доновану, поэтому полиция ни о чем не догадается. И все-таки, поскольку ваши отношения продолжались целый год, о них могут знать и другие. В какой-то момент полиция непременно заявится к тебе. Я обо всем позабочусь. Насколько я помню, ты всегда обожала Новую Зеландию. Или, быть может, ты предпочтешь Австрию… В детстве мы несколько раз очень мило проводили там время.

— Прекрати! Прекрати, чудовище!

Обернувшись, Джексон обнаружил, что она поднялась на ноги.

— Алисия…

— Я никуда не поеду!

— Позволь мне выразиться предельно ясно. Ты слишком много знаешь. Полиция будет задавать вопросы. У тебя нет никакого опыта в таких делах. Из тебя без особого труда вытянут всю правду.

— Тут ты совершенно прав: я собираюсь незамедлительно позвонить в полицию и все рассказать!

Она направилась к телефону, но Джексон преградил ей дорогу:

— Алисия, будь благоразумна!

Она что есть силы принялась колотить его кулаками. Ее удары не причиняли ему физического вреда; однако они воскресили воспоминания о бурном столкновении с другим членом семьи. В то время отец был физически сильнее Джексона, он подавлял его так, как с тех пор Джексон никому не позволял подавлять себя.

— Я его любила, будь ты проклят! — пронзительно вскрикнула Алисия. — Я любила Томаса!

Джексон сосредоточил на сестре взгляд своих водянистых глаз.

— Я тоже любил одного человека, — тихо промолвил он. — Человека, который должен был отвечать мне взаимностью, уважать меня, но не делал этого.

Несмотря на годы боли, стыда и чувства вины, сын Джека сохранил глубоко погребенные чувства к своему отцу. Чувства, о которых он никогда не задумывался, о которых до сих пор никогда не высказывался вслух. Этот эмоциональный вихрь, закружившийся с новой силой, произвел на него страшное действие.

Схватив сестру за плечи, Джексон грубо швырнул ее на диван.