Послышался стук во внешнюю дверь, и женщины переглянулись.

— Волки уже у дверей? — спросила Пайн.

Через несколько минут Блюм привела в офис Пайн мужчину. Его звали Клинт Доббс, и он возглавлял ФБР в Аризоне. Ему было около пятидесяти, рост примерно шесть футов, приличное брюшко, седеющие волосы. Он находился настолько выше Пайн в иерархии, что она встречалась с ним только в тех случаях, когда происходила катастрофа. Она решила, что наступил именно такой момент. Однако ее удивило, что он приехал один. Обычно Доббс путешествовал в сопровождении нескольких агентов. «Интересно, почему сейчас все иначе», — подумала она.

Доббс сел на стул напротив Пайн, которая встала, как только увидела начальника. Когда Блюм поднялась, чтобы уйти, Доббс махнул рукой.

— Ты можешь остаться, Кэрол.

Блюм быстро взглянула на Пайн, но осталась стоять возле письменного стола.

Доббс бросил непроницаемый взгляд на Пайн.

— Садись, — сказал он.

— Полагаю, речь пойдет о том, что произошло вчера вечером, — сказала она.

— Нет, если только ты не успела вышибить мозги еще кому-нибудь, о чем мне пока неизвестно, — резко сказал он.

— Нет, сэр, — тихо ответила Пайн. — Всего одному.

Доббс кивнул.

— Парень, которого ты поймала, известный педофил, его зовут Клиффорд Роджерс. Он вышел из тюрьмы всего шесть месяцев назад. Выпущен досрочно, сидел за похищение и изнасилование девятилетней девочки. Провел за решеткой всего девятнадцать лет. Очевидно, судебная система рвется по швам. Адвокат грязного мерзавца уцепился за какую-то нестыковку и сумел добиться своего. Кроме того, Роджерс подозревается в убийстве восьмилетней девочки, совершенном через две недели после того, как он оказался на свободе. Однако ее тело найти не удалось, и его пришлось отпустить. На самом деле, речь идет еще о четырех жертвах, погибших более тридцати лет назад. Он настоящее чудовище, но закон никак не мог это доказать — за исключением обвинения в изнасиловании. Он похитил девочку, которую ты спасла, прямо с футбольного матча. Она была бы уже мертва, если бы ты не вмешалась. А теперь она дома, с семьей.

— Роджерс пришел в сознание? — спросила Пайн.

— Да.

— И?

— Он говорит, что ты избила его почти до смерти без всякой на то причины, — сказал Доббс.

— В самом деле?

— А что скажешь ты? — поинтересовался Доббс.

— Я делала свою работу. Быть может, слишком усердно.

— Понятно.

— Он считает иначе?

— Меня не слишком интересует, что говорит этот тип, — ответил Доббс, что удивило Пайн, ведь обычно ее начальник действовал в точном соответствии с инструкциями.

— Он подал на меня жалобу?

— Несомненно, собирается.

— Ну, он еще может передумать, — вмешалась Блюм.

Доббс бросил на нее пристальный взгляд.

— И что ты имеешь в виду, Блюм?

— Шесть лет назад, история со специальным агентом Вурхисом из Тусона.

— У тебя хорошая память, — заметил Доббс.

— Там было достигнуто взаимопонимание. Агент Вурхис сделал то, что следовало. И с тех пор принес немало пользы, — добавила Блюм.

— Что он сделал? — спросила Пайн.

— Скажем, пересек черту, — ответил Доббс, который некоторое время сидел с задумчивым видом. — Как тебе такой вариант: я поговорю с мистером Роджерсом и постараюсь убедить его, что подавать на тебя жалобу ему невыгодно?

— Я не хочу, чтобы вы приняли на себя ошибки, которые я совершила, — сказала Пайн.

— Именно по этой причине я предлагаю тебе такой вариант. Ты хороший агент. Я не хочу, чтобы эта история испортила твою карьеру.

— Вы думаете, Роджерс согласится? — спросила Блюм.

— Когда он попал в тюрьму в прошлый раз, то получил одиночное заключение, потому что попросил о нем, — сказал Доббс. — Если мы отправим его в общую зону с репутацией насильника и убийцы детей, он не продержится там и пяти минут. И он знает, что нам это по силам.

Блюм посмотрела на Пайн.

— Звучит, как хороший план.

— Однако обязательно должно быть внутреннее расследование, — заметила Пайн.

— Ты не воспользовалась оружием. Парень не умер. Роджерс не станет подавать жалобу. Насколько мне известно, мэр в Колорадо готов сделать тебя почетной гражданкой.

— Хорошо, — с сомнением сказала Пайн.

Доббс выпрямился.

— Но я не стану ходить вокруг да около, Пайн. Ты вышла за пределы допустимого. По моим понятиям, у тебя имелся последний козырь, и ты его только что сожгла.

— Из чего следует, что внутреннего расследования не будет? — уточнила Пайн.

— Верно. На этот раз.

Пайн опустила глаза.

— Я это ценю, сэр. Я… мне казалось, что последствия будут куда хуже, — сказала она.

Он погладил подбородок.

— Ты уже очень давно не брала отпуск, верно?