— Я понимаю, что с моей стороны это настоящее нахальство, — извиняющимся тоном произнесла Мишель. — Свалиться как снег на голову и начать приставать с вопросами. Если вы прикажете мне уйти, я уйду.

Шон поднял голову и пожал плечами:

— Да уж оставайтесь. Ведь, как я уже говорил, мы с вами собратья по несчастью.

— В определенном смысле.

— Что вы хотите этим сказать? — Кинг снова пришел в раздраженное состояние. — Что моя ошибка стоила намного дороже, и потому мы с вами не одного поля ягоды?

— Наоборот, я виню в первую очередь себя. Я ведь руководила всей охраной, но сознательно выпустила охраняемое лицо из поля зрения. Вот почему моему проступку нет оправдания. Вы же отвлеклись всего на несколько секунд. Возможно, для агента Секретной службы это тоже непростительно, но мой прокол все равно намного серьезнее. Думаю, что вы сами не захотите, чтобы нас ставили на одну доску.

Кинг остыл, и его голос стал спокойнее.

— У нас оказалось вдвое меньше сотрудников, чем положено. Отчасти это было решение самого Риттера, отчасти — правительства. Риттера не очень жаловали в Вашингтоне, а кроме того, шансов победить у него все равно не имелось.

— Но почему же он был против максимальной защиты?

— Он не доверял нам. Мы были для него представителями администрации, внедренными в его святая святых. Клянусь Богом, он даже считал, что мы шпионим за ним. И потому Риттер никогда не посвящал нас в свои планы. Менял маршрут в последнюю минуту без согласования с нами. Руководитель нашей группы Боб Скотт просто лез на стенку.

— С такой ситуацией я и сама не раз сталкивалась. Но в вашем официальном отчете об этом нет ни слова.

— А зачем? Виновных нашли, вопрос закрыт.

— Но это не объясняет, почему в тот день агенты были расставлены так бестолково.

— Все дело опять-таки в Риттере. Наши политические убеждения были разными, но я относился к нему уважительно, мы постоянно обменивались шутками, и изо всех наших он доверял мне больше других. И потому, когда была моя смена, я всегда прикрывал ему спину. Остальных охранников он так близко к себе не подпускал. Риттер искренне верил, что простые американцы его любят и потому с ним ничего не может случиться. Это ложное чувство безопасности, возможно, возникло у него еще в те дни, когда он был проповедником. Руководитель избирательной кампании, Сидни Морс, был парнем ушлым и гораздо реальнее оценивал происходящее. Он понимал, что в толпе вполне могут оказаться ребята, которые не прочь расправиться с Риттером. Морс настаивал, чтобы как минимум один телохранитель всегда находился непосредственно рядом с кандидатом, а остальные расставлялись по периметру, в основном сзади.

— А что вы можете сказать о своем начальнике, руководителе группы телохранителей?

— Боб Скотт воевал во Вьетнаме, даже попал в плен. Он был хорошим парнем, но, на мой взгляд, выбрал для себя не то поле деятельности. В то время у него возникли большие неприятности на личном фронте. Его жена подала на развод за пару месяцев до убийства Риттера. Он хотел уйти из охраны и вернуться к следовательской работе. Мне кажется, он вообще жалел, что ушел из армии. В форме он чувствовал себя комфортнее, чем в костюме. Иногда даже отдавал честь и время называл так, как принято у военных.

— А что с ним случилось потом?

— Он ушел из Секретной службы. Основную вину за убийство Риттера возложили на меня, но, как вы теперь знаете сами, санкции накладываются и на руководителя группы. Выслуга лет у него уже была, так что на пенсии это не сказалось. Со временем я потерял его след. А он был не из тех, кто шлет открытки на Рождество. — Кинг немного помолчал. — И еще он слишком часто хватался за оружие.

— Хватался за оружие? Но для бывшего солдата это вполне естественно. Такие люди есть во всех правоохранительных службах.

— Но Боб был особым случаем.

— А он находился в отеле, когда случилась трагедия?

— Да. Иногда Боб уезжал с передовой группой в следующий город, но в Боулингтоне он решил остаться. Даже не знаю почему: городок был совсем никудышным.

— Я видела на пленке Сидни Морса. Он находился совсем рядом с Риттером.

— Так было всегда. Риттер нередко терял чувство меры и времени, и Морс держал его на коротком поводке.

— Я слышала, что Сидни Морс был уникальной личностью.

— Это верно. Когда предвыборная кампания только началась, руководитель аппарата Даг Денби отвечал и за нее тоже. Но потом она набрала обороты и Риттеру понадобился человек, который занимался бы только ею и был профессионалом. Морс подходил для этого идеально. С его приходом в кампанию будто вдохнули вторую жизнь. Он был ярким, эффектным парнем и, несмотря на свою тучность, с поразительным зарядом энергии. Вечно носился как очумелый, выкрикивая приказы и на ходу общаясь с прессой, причем обязательно с шоколадным батончиком в левой руке. Мне кажется, он вообще не спал. Денби был у него на вторых ролях. Я не исключаю, что Сидни боялся даже Риттер.