Я сидел и листал «Песнь», пытаясь подобрать кусок для проповеди поинтереснее. Может, взять рассказ о том, как богиня превратила дочерей портного в куриц? Я, правда, и сам не понимал, зачем она эта сделала. Ну, смеялись много и болтали девчонки, но за что в куриц-то? А еще богиня милосердия называется.

— Гус, а ты знаешь притчу о дочерях портного?

— Да все знают, — пожал плечами гребец.

— Как ты думаешь, зачем она превратила девочек в кур?

— А я откуда знаю? Яичницы, может, захотела.

Этот же вопрос я задал жителям следующего села, Панче, с удовольствием отметив, что таймер замедлился, когда слушатели сделали задумчивые лица и принялись соображать. Наконец увидел поднятую руку и милостиво кивнул.

— Они же не просто так болтали. Они грешили все время. Отца ругали, что он им денег мало дал на пряники, — не почитали родителя то есть. А пряники, значит, они чревоугодию потакали, и ленты хотели красные надеть, чтобы в храм пойти — это гордыня.

— А не святотатство?

— Может, и святотатство

— И болтали они вместо того, чтобы горох чистить!
– это леность!

— И женихов хотели — а это сладострастие!

— Ну, тогда всех на свете вообще в куриц надо превращать!

— И правильно! А курицей хорошо быть: работать не надо, клюешь себе зерно да в пыли валяешься!

— Да, из тебя бы, Улена, хорошая курица получилась — мимо петуха не пройдешь!

— Ах ты гадина такая! А сама-то!… А кто с Касеем намедни на сеновале кувыркался?

— А если по роже?!

— А не сметь на мою бабу руку поднимать!

— А по роже?!!!

— Кто видел Касея? Увижу — зарежу!

Я кое-как пробрался мимо разгоревшегося религиозного диспута, чудом увернувшись пару раз от метел и оглобель, и рысью помчался к баркасу. Чуткими лисьими ушами я слышал за собой погоню — но разумно не оборачивался. Судя по тяжелому дыханию преследователей, бегуны из них не лучше, чем из меня, а, стало быть, у меня есть нехилый шанс покинуть сей гостеприимный край без отбитых почек и выбитых зубов. Что Ева сказала? Никаких травм! И очень хорошо, и очень правильно, полностью с ней солидарен… да чтоб тебя! Кто же коряги прямо на дороге бросает!

Кульбит в пыли удался на славу, благо упал я уже на крутом спуске к берегу — приземлился аккурат на затылок, как в мультике каком-нибудь, от удара в голове зазвенело, а тело сразу стало слабым-преслабым. И бежать уже никуда не хотелось — пусть догоняют, пусть что хотят, то и делают.

— Святой странничек! Не ушиблись, а?! Куда ж вы так резво помчались — а мы ведь вам небольшое подношеньице собрали, хотели после проповеди вручить. Вот, возьмите. Здесь пять грошей и пирожки еще — помолитесь уж за благочестивую чету Февра и Петки Муловичей!

— Помолюсь, — слабым голосом сказал я, сидя в пыли и борясь с тошнотой. Дебафф «сотрясение мозга» но, слава богам, всего на два часа.

— И помолитесь за увеличение потомства ихнего!

— Непременно!

— И за избавление от печеночной хворобы и почечуя!

— Помолюсь за почечуй!

— И за отел коровы благополучный!

— А не много ли вы хотите за пять грошей?

— Так пирожки же еще! С грибами.

— Ну, раз с грибами — тогда ладно, помолюсь и за корову.

Пирожки оказались вкусные, хотя донышки у них слегка и подгорели. Потом пришлось молиться за коров и почечуй. Тут ведь не Земля, не сошлешься на наивные суеверия неграмотных людей — в Альтрауме-то боги есть несомненно, и если обещал им молитву — то лучше не зажиливать.

Дорогая Амалея! Надеюсь, у тебя все хорошо. Если тебе не трудно, обрати внимание на Февра и Петку Муловичей, они просили тебе передать, что очень хотят детей, и быть здоровыми, и чтобы у их коровы тоже все в порядке было! Привет тебе, пресветлая богиня!

— Десять золотых, — решительно настаивал я.

— Да пятьдесят серебра всего в казне у всей деревни! — староста явно врал, деревня была вполне ничего себе, крепкая, по улицам разгуливали жирный скот и птица, а в харчевне ломили за дрянной обед по десятке серебра.

— Десять золотых. Я алтари, как булки, не пеку, знаешь, сколько сил понадобится? И руки еще резать. И неделя отката. Либо сидите без алтаря, либо десять золотых — это даже не честная цена, это очень, очень дешево.

— Хочешь, козла дадим вместо денег?

— И что я с тем козлом делать буду?

— Съешь.

— Козла-то? Они ж воняют.

— Есть немного, но можно притерпеться.

— Нет, — сказал я, — никаких козлов я есть не буду, а пойду спать на сеновал. И вообще, зачем вам алтари? Куда старые делись? Жертв, небось, не приносили, вот алтарь и потеряли. А в инструкции по эксплуатации, то есть, в правилах священных — четко сказано: неделя без жертв — и скажи алтарю «до свидания». Усерднее надо быть в вере, ревностнее. Хоть грибок или цветочек богам принести — ноги отвалятся? А теперь снова пытаетесь скупердяйничать. Десять золотых!