Мила видела все воспоминания Лестара в таких мельчайших подробностях, словно сама пережила все это. И позволяла слезам заливать лицо. Сколько же зла было там, сколько же плохого пережил этот маленький мальчик и суровый мужчина! А потом видение, созданное Майком рассыпалось, превратившись в пепел.

— Я же просил тебя не лезть, — услышала она мрачный голос у двери. Майк лежал в отключке. Она хотела подойти, но он предостерегающе выдвинул руку.

— Отныне ты больше не будешь выказывать свое пренебрежение моим приказам, где бы то ни было.

— Ты забываешься, — скорее по инерции, чем от злости ответила она. Ее все еще не отпускали его мысли и чувства, и вся та боль. Но следующие его слова заставили ее вырваться из той бури чужих чувств, которые ее окружали.

— Нет, это ты страдаешь удивительно избирательной памятью. Например, забываешь, что подобные игры могут повредить ребенку.

— Откуда ты…

— У меня свои связи. Почему ты не сказала?

Она не ответила. Отвернулась. И простояла так не меньше минуты. Ей было плохо и больно от всего увиденного, не за себя, за него.

— Я сама еще не совсем привыкла к этому.

— И кто отец?

— Да как ты… — она резко развернулась с намерением наброситься на этого болвана и идиота, но оказалась в стальном захвате его рук.

— Я люблю тебя. Больше, чем могу, чем умею выразить. Знаю, со мной не просто, но и ты не подарок. Давай постараемся. Просто попробуем. Я не знаю, что такое семья, не знаю, каково это, но хочу узнать. С тобой.

— И я хотела бы узнать. Какой она будет, наша семья.

— Для начала давай создадим ее. Как насчет клятв?

— Но Ясмина еще не…

— Думаю, уже. Не зря я оставил этого глупого мальчишку в живых. А мог бы убить.

— Ты неисправим, — покачала головой она.

— Не с тобой. Обещаю. Я буду стараться.

— И прислушиваться?

— Иногда.

— И перестанешь угрожать моим друзьям?

— Уже перестал. К тому же есть более действенный способ от них избавиться.

— Какой же?

— Если у них будут свои девушки и жены, они перестанут досаждать мне. И займутся более полезными вещами.

— Это какими же?

— Продолжением рода. Я, кстати тоже собираюсь заниматься тем же самым.

— Боюсь, что для нас как-то поздновато, не находишь?

— На первом я останавливаться не собираюсь.

— Ты коварный соблазнитель, — улыбнулась она.

— А ты моя злая, жестокая и обожаемая ведьма.

Хм. Похоже, так и есть. И это совсем не страшно оказалось. Довериться ему.

— Как назовем нашего маленького? Я рассчитываю на сына.

— Все вы, мужики, такие, подавай вам наследника рода, а если девочка будет?

— Девчонка? Хм. Надо бы посмотреть, кто там из соседей разродиться собирается.

— Только попробуй использовать нашу дочь в своих политических интригах, — прошипела она и вырвалась даже, но король оказался проворнее, схватил за руку, чтобы не убежала далеко, а потом медленно притянул назад и поцеловал ее ладонь.

— Что ты, сердце мое. Ты же меня испепелишь своим протестом.

— Скорее заморожу, — ответила она, — И поставлю твою скульптуру в дворцовом парке.

— Жестокая.

— Сам не лучше.

— Коварная.

— У тебя мне еще учиться и учиться.

— Бессердечная.

— Ага, а это что стучит?

— Где?

— Да прямо здесь. Слышишь?

В ответ он дотронулся ладонью до ее груди, а потом рука, сама собой спустилась к животу. Туда, где было его маленькое, крохотное продолжение. И все равно, кто это. Мальчик или девочка. Он будет любить обоих. Потому что его или ее ему подарит самая прекрасная, самая желанная женщина на свете, его любимая, обожаемая пока не жена, но скоро ею станет. Уж он позаботится.

— Не двигайся, — приказал Эйнар. Я и не собиралась. А он уже плел какое-то заклинание.

— Не стоит, — покачал головой один из нападавших.

— Причините ей вред, и повелитель Адеона сотрет вас с лица земли, — спокойно, словно между делом проговорил он. Вот только я не особо нуждалась в защитниках. Тем более уже смутно догадывалась, кто это может быть.

— Приветствую вас, Защитники последнего рода Легарров, — проговорила я. Мужчины, не меньше двадцати переглянулись, но настороженность не ушла. Зато арбалет опустили, и человек напротив заговорил: