– Так, молодежь, – Женькина мама – такая же темноволосая, круглощекая и с такими же сильными яркими глазами – встретила девчонок в дверях. – Я в своей комнате, громко смотрю телевизор, а потом сплю. Я вас не трогаю, вы меня не трогаете. Жень, духовка глючит, помнишь. Все, чмоки-чмоки. Будет мешать мой телевизор – потерпите.

Женька все поглядывала на телефон, пока они с Лёкой готовили. Но Лёка этого почти не замечала. Она вдруг впервые в жизни ощутила, каково это, когда за ней не присматривают, и она может делать все, что вздумается.

Девчонки посмотрели Лагерь Рока, и Лёка вдруг стала до того счастливой, что потеряла всякий страх и написала папе. Просто «привет, как у тебя дела?», но раньше бы на это Лёка ни за что не решилась.

Вдруг Женька радостно взвизгнула, увидев сообщение на телефоне, и побежала открывать двери.

Лёка похолодела от ужаса, когда поняла, что пришли не девчонки, а парни. Юра и небритый парень, кажется, Вадим. Лёка едва не забилась под стол, когда они вошли в комнату и приветливо с ней поздоровались.

– Ты что творишь?! – зашипела она на Женьку, оттащив ее в сторонку. – Я не собираюсь с ними говорить, я не собираюсь в этом участвовать. Ночью с парнями в одной квартире!..

– Оля, верно? – Юра подошёл совсем незаметно, и Лёка чуть не подавилась своим языком. – Не ругайся на Женю, пожалуйста. Я еще после концерта просил, чтобы она меня с тобой познакомила. И на репетиции, думал, поговорим, а ты совсем рано убежала. Если ты не против, мы могли бы пообщаться вживую. Хоть немного.

Лёка до того испугалась, что только крикнула на Женьку: «Дура!» и умчалась во вторую комнату.

Настроение ужасно испортилось. «Ну, ясное же дело, что я не могла ему понравиться» – бормотала себе под нос Лёка. «Тогда зачем. Зачем он пришёл, что он хочет?!»

Еще и папа опять не отвечает… Он пропал когда Лёке не было и года, а потом вдруг вынырнул, решил познакомиться с дочерью. Они обменялись номерами, он пару раз звал ее в гости, к новой семье, а потом вот началось вот это. Тотальный игнор. Пустота. Впрочем, как и всю предыдущую Лёкину жизнь, но она уже успела понадеяться. Главной мечтой Лёки сделалось получить золотую медаль в одиннадцатом классе, позвать папу на выпускной – мама там ясное дело и так будет – и сделать хоть одну фотографию. Чтобы все трое, все как будто бы даже рады, все как будто немного даже семья. От ощущения, что мечта ее безвозвратно от нее ускользает, Лёка вдруг горько заплакала. Еще и мальчики эти… Господи, ну что скажет мама, когда узнает, как перед ней оправдаться…

Лёка забилась в уголок, укрылась пледом и, вся в слезах, уснула.

Проснулась от чье-то храпа. Спросонья и с опухших глаз долго не могла понять, где она и что с ней, а потом вдруг осознала, что лежит поперек кровати рядом с Юрой и руки ее обвиты вокруг его плеча. За ним лежала Женька, а за ней Вадим. Он то и похрапывал.

– Оль, не спишь? – шепнул Юра. – Не пугайся. Ты уснула, но так и плакала во сне. Я успокоить тебя хотел, а ты просила не уходить. А эти вот придурки тоже рядом вот спать улеглись… Но так даже веселее как-то. Оль, ты мне сказала «хоть ты» не уходи. Это ты про кого так?

– Про папу. – Почему-то моментально призналась Лёка. – Он меня совсем не любит.

– Ну и дурак.

Лёка улыбнулась.

– Мне очень понравилось, как ты нас слушала. И на концерте я тебя видел, в толпе. Сразу как-то зацепила, я аж на соляке сбился.

Лёка затаилась, напряглась.

– Тебе четырнадцать еще, да?

– Угу. Через два месяца пятнадцать.

– А мне восемнадцать уже. Кажется, что огромная разница, да?

Лёка убрала свои руки от Юриной руки, но не отодвинулась.

– Ты меня не бойся, ладно? Я ничего такого не удумал. Пойдем, может, погуляем? Когда скажешь. Я, правда, днем работаю почти всегда. Но вечером, часов там до девяти или когда тебе нужно быть дома, можем встретиться.

– Юр. Я не интересная совсем, и глупая.

– Не знаю. Я тогда, получается, тоже. Потому что говорить мне с тобой ну очень нравилось. А когда увидел, так вообще… Не поверишь, смотрю на тебя, и обнимать хочется. Защитить как-то что ли… Ты прости, что я сразу так, по-честному. Засыпаешь? Можно я тебя обниму?

Лёка немножко подумала и сама придвинулась ближе.

Проснувшись по будильнику, потому что в девять уже нужно быть дома, Лёка быстро почистила зубы и, никого не разбудив, вышла из Женькиного дома.

Хотелось почему-то прийти домой и громко, как глашатай на площади, заявить:

– Мама, а я всю ночь спала с мальчиком! Даже с двумя!

Лёка внутренне хихикала от этих мыслей, но маме, конечно же, ничего не рассказала. Кинула телефон на кровать, убежала в душ. Когда вышла, застала маму в привычной драматичной Ахматовской позе – профиль, взгляд преданного всем миром человека, стиснутые губы.