Перевожу взгляд с экрана телефона на мелькающие заснеженные поля за окном. Надо бы сказать мужу, что купила билеты, проносится в голове, но я почему-то молчу.

Отворачиваюсь. Снова утыкаюсь в телефон, вспоминая, чем еще можно себя занять. Мы проехали почти половину пути, осталось еще два часа.

Через некоторое время Сашка притормаживает и выкручивает руль, заезжая в карман "нашей" заправки, на которой мы практически всегда останавливались по пути в Минводы. Пили кофе, ели фаст фуд, а также выпускали из машины начинающих поднывать детей. Здесь большой трафик, всегда свежие хот-доги, вполне вкусный кофе и деревянные столы со скамьями в отдалении, за которыми можно перекусить.

– Будешь что-нибудь?
– голос мужа после долгого молчания звучит сорвано и хрипло.

– Мне от тебя ничего не нужно, - упираюсь лбом в окно.

В ответ мне летит беззвучное "бл...", и Сашка от души хлопает дверью, покидая салон. Обвожу пальцами по стеклу его высокую удаляющуюся фигуру.

Я ведь завтра улечу...Боже...Паника начинает накатывать...Как это вынести все, а?

В машине так пусто без мужа. Ежусь, пока его жду. Минут через пять Сашка показывается в стеклянных дверях маркета. В руках у него два стаканчика кофе и два хот-дога. Мой выпад он ожидаемо проигнорировал. Муж молча садится в машину и отгоняет ее в сторону. Выключает двигатель, оборачивается ко мне. Смотрит в упор. Тягучая пауза повисает.

– Пошли, Лиз, за столом посидим, позавтракаем, - предлагает муж через несколько томительных секунд с нажимом. Заранее готовится к тому, что откажусь.

– Я же сказала, что не хочу, - упрямлюсь, хотя пахнет кофе и хот- догами умопомрачительно.

Я ведь вчера вообще не ела. И не завтракала утром. Понимаю это только сейчас. Желудок жалобно урчит.

– Ты когда ела?
– хмурит Сашка светлые брови, похоже, подумав о том же, - Ты ведь вчера не выходила из спальни.

– Теперь ты решил обо мне позаботиться?! Спасибо, уже все, что мог, сделал!

– Да блять!
– это уже вслух, и Сашка второй раз с грохотом хлопает дверью, выходя из машины, прихватив с собой стаканчик кофе и хот-дог.

Наблюдаю, как идет к дальнему столику, садится на скамейку. Он так взбесился, что это ощущается в каждом шаге, движении, повороте головы. И почему-то от этого хочется улыбаться. Впервые за последние сутки. Пусть это больше злорадство, но хоть какая-то условно положительная эмоция. И я жадно цепляюсь за нее. Замечаю вдруг, что на улице вовсю светит солнце, припекая, что небо ультрамариновое, что белоснежный снег блестит, и что... это ведь мои последние часы с мужем перед самолетом. Да и вообще в статусе его жены. И что мне все равно хочется провести их вместе. Пусть и доводя друг друга - пообщаться по-другому сейчас вряд ли получится. Да и смысла нет. Но это все равно повод разглядывать его лицо, запоминая, слушать, смотреть прямо в глаза.

Когда еще я так смогу теперь?

Не анализирую, не думаю больше - просто забираю свой кофе и хот- дог с переднего пассажирского сидения и выхожу из машины.

Сашка поворачивает голову в мою сторону. На лице искреннее удивление, которое он пытается скрыть. Никак не комментирует, когда сажусь напротив. Только смотрит исподлобья в упор с болезненным интересом. Делаю вид, что мне плевать на его внимание - принимаюсь за хот-дог.

Солнышко припекает макушку, от подтаивающего снега веет свежестью, чирикающие птички дополняют идиллическую картину и, если бы не наша ситуация и никуда не уходящая, ноющая словно зубная, боль, я бы решила, что это просто прекрасное утро.

Сашка напротив быстро расправляется со своим хот-догом и лениво потягивает кофе. Вид у него так себе. Серый, замученный. Он то и дело трет лицо и красные, воспаленные глаза. Не то, чтобы мне было не плевать на его самочувствие, но он все-таки за рулем. А я пока не планирую умирать...

– Что? Вырубает?
– интересуюсь холодно, когда он зевает в третий или четвертый раз.

– Нет, нормально, - щурится от солнца, отвечая.

– Выспался что ли? Совесть не мучила?
– тут же не могу сдержать сарказм.

В ответ ожидаю зеркальной нападки, но...Сашка вдруг расплывается в усталой улыбке, собирающей морщинки вокруг его лучистых серых глаз, от чего я разом тушуюсь. На данном этапе я готова ругаться, плакать, игнорировать, орать…

Но улыбка - это вдруг слишком интимно, больно. Слишком близко к тому, что было между нами раньше, и так недоступно сейчас.

– Лиза...ты как всегда...
– качает головой муж, смотря на меня поверх бумажного стаканчика с кофе.

Делает большой глоток и достает и кармана джинс помятую пачку сигарет.

Неожиданно!

– И с каких это пор ты куришь и даже покупаешь?
– вздергиваю брови удивленно, пока Сашка чиркает зажигалкой и сильно втягивает небритые щеки, раскуривая.

– Я не покупал. Вчера Вахтанг утром дал, когда детей отводил к ним, - отвечает муж ровно, выпуская в сторону от меня дым.

– М-м-м…Ты им сказал?
– прикусываю губы, вертя свой стаканчик кофе в руках.

– Еще нет, - Сашка мажет по мне напряженным взглядом, - Хочешь сама сказать?

– Придется прощаться все равно, наверно, да, сама. Вечером забирать будем детей - вместе поговорим...