У него тоже было очень странное выражение лица. Растерянное, задумчивое, отстранённое и одновременно глубоко внутри серых глаз чудился такой же звенящий надрыв, как и у меня.

Это сложно - вот так сходу поверить, что всё... Конец.

– Давай зайдем - поедим, - Сашка проводит пятерней по затылку, кивая на грузинский ресторанчик за моей спиной.

– Мы ели хот- доги, - вяло сопротивляюсь.

– Я не наелся, пошли, Лиз, - он уже шагает в сторону кафе, - А потом сразу к дедам за детьми.

Мысль, что сейчас придется объясняться с Алиской, Левкой и Сашкиной мамой с Вахтангом откровенно пугает. И я малодушно соглашаюсь оттянуть этот момент.

– Ок, давай...

Сашка по привычке хватает меня под локоть на пешеходном переходе, но я резко отшатываюсь от его руки, будто меня огрели плетью, и муж тут же отпускает. Мажет по мне хмурым взглядом, сжимает челюсти.

– Извини, - глухо.

Не отвечаю на это ничего. Молча быстрым шагом идем к кафе. Бок о бок. Избегая смотреть друг на друга. Будто боимся обжечься друг об друга.

31. Лиза

Мы спускаемся в полуподвальный, ничем не примечательный ресторанчик. Тусклое освещение, в котором совершенно непонятно какое время суток за затемненными маленькими окнами, кирпичные стены украшены картинами с национальными мотивами и искусственной виноградной лозой, низкие своды потолка, квадратные столики, застеленные чистыми белыми скатертями и бордовыми тканевыми салфетками. И грузинская песня тихо льется из расставленных по углам динамиков. И никого, кроме нас.

Не позволяю Сашке помочь, и сама избавляюсь от пуховика. Кажется, в этот момент даже молоденький официант- грузин смотрит на меня осуждающе. Плевать. Саша разворачивает большую кожаную книгу - меню. А мне нет надобности туда заглядывать - я совершенно не голодна, зато не против выпить за только что подписанные документы о разводе. Не чокаясь.

– У вас есть гранатовое вино?
– интересуюсь у парнишки-официанта.

– Да, конечно, домашнее, отличное! Наш хозяин сам привозит, - тот расплывается в улыбке.

– Тогда мне бокал и ассорти пхали, - отдаю ему меню, так и ни строчки не прочитав.

– Харчо, хачапури по-аджарски и кофе, - Сашка тоже возвращает парню меню, не отводя от меня взгляд.

Такой пристальный, что невольно чувствую скованность в движениях. И хочется поправить волосы. Молчим, пока официант не уходит.

– Решила выпить?
– Сашка иронично выгибает бровь, как только паренек скрывается в соседнем зале.

– Считаешь, у меня нет повода?
– копирую его тон.

– Не знаю, я пока еще, по ходу, не осознал. Кажется, я сплю, мне снится кошмар, и он затянулся...- губы мужа трогает нервная улыбка, и он откидывается на спинку стула, сцепив руки за головой.

– Лиз...

Делает паузу, сглатывая. Серые глаза тускло блестят в желтом свете лампы над нами.

– Ты...Уверена? Правда? Может...Блин, я не знаю...Точно других вариантов нет?! Я готов на любой. Но другой! Просто подумай, мы вот сейчас...На помойку же все!

И Сашка резко подается ко мне через стол, уперев локти в столешницу и сцепив пальцы в замок.

Из меня в ответ вырывается горький смешок, нервно комкаю салфетку.

– "Мы"? Какие "мы"? Это ты все снес на помойку! Вернее, Надьке между но...

Резко обрываю себя, потому что официант возвращается с вином для меня и кофе для Сашки. Напряженно молчим, пока он обслуживает нас. Синхронно следим за тем, как удаляется.

– Ну, за новую жизнь, я снова - Керефова, - поднимаю бокал, сверкнув улыбкой, и делаю большой глоток.

Сашка хмуро наблюдает исподлобья.

– Ты прямо рада...

– Предпочтешь, чтобы начала рыдать прямо тут?

Молча отпивает кофе, смотря мне в глаза.

– Значит, Москва, да, Лиз?
– отставляет чашку, - Что ты там делать собралась?

– Да, я всегда ее любила. И, если помнишь, мне Ариэль работу предложил.

– Блять, рыба еще эта еврейская...- бормочет Сашка себе под нос, потирая нахмуренный лоб. Снова устремляет на меня препарирующий взгляд.

– Значит будешь жить в НАШЕЙ квартире, да, Лиз?
– интересуется Сашка тихо, делая многозначительное ударение на слове "НАШЕЙ".