Смутно помню нашу первую встречу с этой девицей. Это был день похорон. Я ушёл с поминок и поехал к Мезецкому домой. У меня не было плана. В голове клубились чёрные мысли, в груди кровоточила рана и болела так, что мочи не было терпеть… Чего я хотел? Сам не знаю… Молодой был, наивный, отчаянный.

Я стоял возле ворот и просил охранника позвать хозяина на разговор. Он отказывался. Подъехал белый понтовый внедорожник. Из него выпорхнула худенькая светловолосая девочка-подросток. Она приветливо улыбнулась мне и поздоровалась прежде, чем исчезнуть за дверьми охраны.

Что она – дочь монстра я узнал позже от Арины, которая училась с ней в одной гимназии. А в тот день я даже толком не рассмотрел и не запомнил её.

Мезецкий так и не вышел. Мне было неимоверно больно. Из-за забора я выкрикивал обвинения и угрозы в его адрес. Надеялся, что у него проснётся совесть? Или что урод выйдет и хотя бы выразит сожаление? Глупый. Когда князю надоело моё представление, он послал ко мне трёх охранников. Очнулся я в больнице и потом долго восстанавливался...

– У меня назначена встреча с Эльвирой Борисовной, – неуверенно повторяет гостья. – Я по поводу работы. Когда я могу её застать?

Работы? Она собирается тут работать? Только этого мне не хватало!

– Возможно, завтра. Но это не точно, – опережает меня с реакцией Волков. – Она перед нами не отчитывается о своих планах.

– А сегодня? Сегодня её уже не будет? Она мне назначила, и мне очень нужно именно сегодня… – девица явно расстроена и растеряна. Хотя кто поймёт этих мажорок? Может, она просто хорошая актриса и пытается давить на жалость, чтобы добиться нужного результата?

Выглядит Мезецкая немного странно. Впрочем, откуда мне знать, как она должна выглядеть, если я видел её всего пару раз в жизни, и то мельком?

– Сказали вам: сегодня – никак! – огрызаюсь в надежде, что она поскорее уйдёт.

– Она не предупреждала вас обо мне? Не оставляла каких-то указаний? Вы можете позвонить ей и спросить? Пожалуйста! Меня зовут….

– Эльвира Борисовна сейчас занята, – перебиваю. – И я не буду беспокоить её даже ради княжны Мезецкой, – выплёвываю раздражённо. – Пардоньте, ваше высочество, если неправильно назвал ваш титул, – откровенно кривляюсь, хотя понимаю, что это непрофессионально.

Я слишком сильно ненавижу её папашу и всё их семейство, чтобы расшаркиваться перед ней.

– Девушка, возник форс-мажор, и директор сегодня уже не вернётся, – коллега пытается быть вежливым и сгладить мою резкость. – Никаких указаний относительно вас она не оставляла, и связаться с ней мы, к сожалению, не можем.

– Так что же мне делать? – спрашивает она, и я явственно слышу в её голосе отчаяние. Но вместо того, чтобы проникнуться её проблемами и предложить найти решение вместе, злорадно ляпаю:

– Что делать? Снимать штаны и бегать!

Смеюсь. Возможно, это радуются во мне две стопки, которые я успел пропустить за здоровье хозяйки, или рвётся наружу моя тайная мстительная натура. Но я испытываю неимоверное удовольствие, наблюдая, как глаза княжны округляются, наполняются слезами, и она выскальзывает из кабинета.

– Вадим, какая муха тебя укусила? – спрашивает удивлённо Эдик. – Когда ты успел стать таким придурком?

– Скажи спасибо, что не придушил её. Она и вся их семейка этого заслуживает, – дёргаю нервно мышь, чтобы “разбудить” заснувший ноутбук.

Звонит телефон, и мне приходится ответить.

– Вадик, я совсем забыла предупредить, – тихим голосом говорит Эльвира. – Ко мне должна прийти молодая женщина по поводу работы. Посади её в комнате для клиентов, напои чаем. Пусть она дождётся Машу, я сейчас ей наберу и дам указания.

Спорить с хозяйкой я, конечно, не могу. Приходится встать и поспешить к выходу, чтобы догнать княжну.

Зоя

Вскоре после событий первого пролога

Мы собираемся на бал. Подумать только, меня берут на бал! По такому случаю мы даже ездили с мамой по магазинам и купили мне новое роскошное платье, а к нему – туфли, сумочку и несколько комплектов очень красивого кружевного белья.

Мама явно была в ударе, ведь раньше она всегда считала, что бельё должно быть не столько красивое, сколько удобное, практичное и натуральное. Поэтому на кружева и пуш-апы действовал запрет, а старшие сёстры не раз получали нагоняй. Мол, вот выйдете замуж – будете носить такое бельё, а в девках нечего кожу портить и привлекать излишнее внимание разных неадекватов.

Трудно было понять, что маму пугало больше – контакт нежной кожи дочерей с синтетикой или страх перед опасными особями мужского пола. Как будто последние сквозь одежду могут увидеть, какое у нас бельё.