Удивительно, но в камерах, расположенных по соседству с «музейной», по-прежнему сидят заключенные. Чтобы зайти к ним, нужно наклонять голову — вход очень низкий. Но окна смогли расширить, так что дневной свет поступает.

Заключенные раньше жаловались правозащитникам на 10 «подвальных» камер в самом старом корпусе. Начальник поправил: их называют «цокольными». Мы обошли почти все. Камеры действительно как бы наполовину утоплены в землю. Но обстановка вполне нормальная, света достаточно. И все же, как мне кажется, тяжело сидеть в таком полуподвале.

Иосиф Сталин и Феликс Дзержинский во время тюремного заключения (фото размещены в камере-музее СИЗО)

Мы спросили про так называемую подводную лодку — это специальный коридор с узеньким проходом и крошечными камерами без окон. Начальник говорит, что вход туда давно забетонирован. После того, как была отменена смертная казнь, там никто не сидел. Нас уверяют, что людей в Кирове не расстреливали, а вывозили в Нижний Новгород. Но краеведы и историки установили, что это не так, и обнаружили захоронения расстрелянных заключенных вятской тюрьмы на Петелинском кладбище.

Камеры в медицинском блоке СИЗО № 1

Мы обошли несколько камер в разных корпусах. Жалобы на медицину, увы, были и там.

— Несколько недель назад у всех была температура, мы просили парацетамол, — говорит заключенный. — Пришла женщина-медик, попросила меня высунуть руку через «кормовое» окно. Потрогала и сказала: «Температуры нет. А парацетамола у меня только четыре таблетки».

И все же нам показалось, что это учреждение в лучшую сторону выделяется на фоне других нами проверенных. У заключенных есть индивидуальная посуда, в библиотеке распечатали много копий ПВР, УК, УПК и выдают тем, кто просит. Из самого впечатляющего — ни одного заключенного в момент проверки в карцере не было. Может быть, начальник специально к нашему визиту нарушителей «реабилитировал»? Хоть какой-то толк от нашей проверки. Но это, скорее, шутка. Мы искренне надеемся, что нарушения в этих учреждениях исправят.

А вообще, и в сложном Кировском регионе нам встречались хорошие, честно выполняющие свою работу сотрудники. Они в некотором роде тоже заложники тех начальников, которые убеждены, что за решеткой сидят «недочеловеки».

Сразу оговорюсь: на всех этапах проверки нас сопровождал председатель Кировской ОНК Владимир П. Некоторые осужденные отказывались при нем говорить. Выдержки из его публичного отчета по итогам этих визитов, которые я буду приводить, возможно, объяснят, почему они так делали (нас с Бабушкиным этот отчет шокировал: мы не ожидали, что кто-то может так трактовать и нашу проверку, и жалобы осужденных).

Первый пункт назначения — колония № 11, расположенная в Кирове-Чепецке. Здесь отбывают наказание около 800 человек. Условия не самые худшие. Есть клуб, большая библиотека, добротная столовая, санчасть и промышленная зона, где на разных производствах трудится почти 400 человек. В колонии проводят эксперимент — разделили осужденных на три сектора: А (повышенный контроль), Б (обычные условия), В (облегченные условия). Предполагалось, что это позволит снизить число рецидивов. Но, как по мне, вернутся ли люди за решетку, зависит не от разделения по секторам, а от отношения к ним в местах отбывания наказания.

Перед нами немного напуганный молодой человек. Ему 28 лет. Рассказывает свою историю про «тюремную зубную фею»:

— У меня сильно заболел зуб. Появился флюс, все распухло. С 9 марта по 5 мая я говорил об этом дежурным инспекторам. Они отвечали, что стоматолог в отпуске, хотя, как потом выяснится, он приходил, как обычно, раз в неделю. Когда я наконец попал к нему, он сказал, что рентгена в колонии нет и что меня не вывезут в больницу. Предложил удалить несколько зубов.

Внешний вид колонии № 11

— Наугад? — уточняем мы.

— Да. Удалили, чтобы на рентген не вести. Сначала несколько зубов, потом еще и еще. В общей сложности я лишился 11 зубов за четыре месяца. Все это потом установила прокурорская проверка, инспекторы привлечены к дисциплинарной ответственности.

— А что у вас вообще с зубами? Может, вы на воле наркотики принимали? — пытается, видимо, внести ясность представитель УФСИН по Кировской области.

— Я не был наркоманом. Приехал в колонию со здоровыми зубами, есть подтверждающая справка. Флюс, как решили врачи, был результатом привыкания организма к новым условиям — к воде, пище. Может быть, сказался стресс.

Из отчета председателя ОНК Кировской области:

«Осужденный T. заявлял о неоказании ему стоматологической помощи. Было установлено, что за три года он был на приеме у врача 117 раз».

Осужденный Ц. в крайне возбужденном состоянии (Андрей Бабушкин уверяет: на воле он был образцом спокойствия и невозмутимости). С собой он принес три сумки с документами, где описана его борьба с администрацией. Много раз объявлял голодовку. На него налагали взыскания, он упорно оспаривал их в суде. Фемида, что примечательно, была на его стороне, есть девять судебных решений. Уверен, что его за это наказали, используя криминальную субкультуру [30] .