Лин Тян сидела, на стуле женщина была рядом с ней, она улыбнулась, и вытащила из рукова кусочек хлеба, и протянула ей и сказала, убирая волосы с её лица.

— Вот, бери! У меня оставался, кусок хлеба дома на столе — не бойся, я не обижу тебя. Лин Тян, сумела улыбнуться, но не сильно. Ей было больно, говорить просидеть столько одной, в этом заброшенном месте, без воды, и еды. Если бы она умерла от истощения, если бы не эта, добрая, и милая женщина рядом. Ведь она знает, что она из той семьи.

Не зря, она говорила пусть, и правда их боги накажут, как они поступили с ней.

Что взяли, выгнали, и бросили её.

И теперь она тут сидит, не умирая, от голода, и холода.

Она своей холодной, и хрупкой рукой, взяла кусок хлеба, и поднесла, к своим губам, и откусила не большой кусочек хлеба, жуя, и не торопясь глотая, пусть кушает, женщина смотрела на неё с улыбкой, гладила её нежно, по голове.

Она решила спросить как её зовут, Лин, держала пальцами хлеб, она хотела даже встать, но не могла, ноги оттекли, спина болит, она не может, даже пошевелиться нормально. Того как, её мать била её по спине. Некто, не знает, что у неё на спине есть шрам, и не один даже. И синяк, от камня когда шла.

Женщина, смотрела на неё с грустью, и с добротой она наклонилась, и решила спросить? Как её имя. Лин, откусила ещё кусок, не успела проживать, и проглотить, как женщина, увидела и ещё сказала.

Давай, я дам тебе ещё попить? Кушай, и не торопись, пока некто не видит. Она улыбнулась ей. На окне, стоял кувшин с водой, она дотронулась, и взяла его, и поднесла ей, Лин аккуратно, взяла из её рук, воду… положила хлеб, на платье. И протянула, губам воду, и сделала два глотка. Она взяла их её рук, воду, и поставила обратно на окно. Лин, сидела, но не могла пока сказать, свое имя. Горло сильно болит. Она смогла, ели как поесть, и попить. Но её губы, ещё были не до конца, нормальными? Женщина, только посмотрела, и вздохнула, и сказала.

— Понимаю, пока не можешь сказать свое имя? — прости, я забыла тебе сказать как меня зовут? Она мило улыбнулась, ей, убрала прядь волос, уже начала говорить своё имя? Маня зовут, госпожа Ха…не успела сказать, как услышала голос своего мужа! Он пришёл, с рыбалки, звал ещё своих детей. Они бежали, и кричали тоже.

— Один малый, сказал? — па, а где мама… а то я есть хочу сильно? — он почесал бороду, и ответил сыну — сам, не знаю? Где она ходит, я только сам пришёл с ловли. Он посмотрел сына, тот пожал плечами. Её муж, стал по сторонам, смотреть, и сказал сыну.

— Иди, в дом и позови своих братьев? — я пока, позову вашу мать? Они кивнули, и стал кричать своих братьев. Её муж, пошёл, искать её, и стал звать по имени.

— Хана! — Где тебя носит, дети есть хотят, и я тоже — давай живо домой, иди готовь нам есть? — она стояла, руки взяла быстро кувшин с водой, вытерла одной рукой лицо, сделала удивительный взгляд, и сказала тихо ей.

— Это мой муж, прошёл с рыбалки? Надо идти готовить ужин. Я потом приду к тебе, и ещё принесу воду. Если останется еда, то завтра принесу. А пока ты? Спрячь хлеб, чтобы никто не видел. Она улыбнулась, и ещё сказала уже уходя.

— Я верю, что ты встретишь того кто сможет тебя, полюбить, и спасти? — сказала она, и вышла на улицу. Дул свежий ветер, сильно холодно не было. Уже почти темнело. Сакура, цветёт, и луна видна на небе. Она шла, и огляделась, по сторонам. Её муж, пришёл, с ловли, дети, ждут голодные.

Главное, что она успела принести ей воды, и хлеба. Её муж, не любит когда кому-то помогает? Самим надо, есть, и детей растить. Ведь император, поднял налоги, и за всё плату, рис стал дорогим, ещё рыбы сейчас подорожает. Люди, не знают, как им жить дальше. Им тяжело, жить, и дышать. Если они не, заплатят, то император, жжёт их дома, лишить всего. Заберет, сыновей, старших к себе. Чтобы они служили ему.

Такое им нужно. Они верят, что придёт, и появиться новый, император, и всё измениться.

Она шла, с водой. Подошла уже к двери, возле дома, в углу, где горел свет? Пока никто, не видит? Была лавка, на ней редко сидели? Она тихо туда, прошла, и не заметно, наклонилась, и тихо спрятала воду, под лавку.

Пошла, быстро в дом, готовить еду.

Открыла дверь, и вошла. Муж сидел, за столом, рыбу чистил, дети были у себя в комнате. Она закрыла дверь, и вытерла руки об свое платье. Муж её услышал, поднял голову и сказал.

— Ты где была? — в доме еда не приготовлена, дети голодные? — она закатила глаза, и ответила — сейчас всё будет, и какая тебе разница где я была? Может я решила сходить подышать, или захотела пройтись. Муж, держа в руке нож, усмехнулся, вытер рукой лоб, и сказал.

— Хватит, болтать, иди готовь есть? — она фыркнула, и пошла к столу. Готовить есть как он сказал. Вечно он не довольный, когда есть еда в доме? Тогда он точно довольный, и наглый. Понимаю, что он ловить рыбу, и тоже устаёт. Он не должен знать где я была, что я относила воду. Если бы у меня была бы дочка? Я бы никогда, не за что бы так не поступила. Ведь она вон, сидит там одна ей даже тяжело, пошевелиться, она хоть смогла, взять воду, и по есть. Больно, ей, и тяжело там одной. Она воздохнула, достала, большую чашу, круглую из глины, насыпала риса туда, и залила водой, и посалила. И поставила на печь. Муж, всегда проходил с работы? И поджигал печку. Пока рис, готовиться, она решила достать тарелки, и палочки. Она любила делать, острые, и сладкие салаты. Сегодня не будет салатов. Только рис, и рыба. Её муж, уже почистил всю рыбу, и помыл. Встал, размял шею руками и сказал.