Конечно, Дея была там. Пожалела, что не прихватила перчатки и теплую накидку, вместо этого пришлось спрятать ладони в широкие рукава. Дея стояла наверху каменной лестницы, которая спускалась во двор, Лисса и ее маленькая дочка встречали внизу. Девочку звали Аншана, и в ее имени было что-то шелестящее от южного Мараана и ее отца — или Дее так чудилось. Была внизу и закутанная в меха леди Алила, мать Кэла и Лиссы.

Отряд показался Дее… потрепанным. Не то чтобы она видела их много, но воины выглядели усталыми, хотя принцесса с трудом их рассмотрела, они тут же свернули к конюшням и казармам. Кажется, мелькнул Фер Рин, Клинок императора, но тоже исчез вместе с солдатами.

Эйдарис был хмур, его лицо казалось обветренным и оттого еще более суровым. Он легко спрыгнул с лошади, даже не посмотрев, как ее подхватил конюший — ну, конечно, император не сомневался, что уж о его-то животном позаботятся!

Сначала Эйдарис покосился на Кэла, а уж потом тепло обнял леди Алилу и сестру. Кэл спешивался куда медленнее, казался бледным и непривычно молчаливым. Именно его первым делом кинулась обнимать Аншана, оставшись где-то в районе колен. Кэл опустился перед ней на землю, чтобы быть одного роста, что-то сказал, улыбаясь, но слишком тихо.

Зато Дея прекрасно услышала обращенные к ней слова Эйдариса, когда он поравнялся:

— Зайди ко мне со следующим колоколом.

Минуту назад Дея невольно расстроилась, думая, что он ее даже не заметил. Она присела в обычном реверансе, когда император проходил мимо. Теперь же недоумевала, чего он хочет… и, может, лучше бы ей продолжить оставаться незаметной.

Время по всей империи отмеряли ударами колокола. В замке он был массивный, с причудливым узором, темный с будто бы красными языками пламени. Он располагался на самой высокой башне, так что звук был слышен повсюду.

Дея подошла к покоям императора ровно в тот момент, когда в стенах отдался и увял глухой раскатистый звон. Стражники ее ждали и впустили не докладывая.

Дея заметила небрежно кинутый на кресле дорожный плащ, который слуги то ли не успели, то ли позабыли убрать. А вот камзол Эйдарис снял. Он стоял в одной рубахе и штанах, его волосы еще были влажными после ванной. На столе лежало его оружие, видимо, снятое и пока не убранное. Эйдарис как раз опрокидывал стакан с подслащенной водой, когда вошла Дея. Она присела в низком реверансе, а он небрежно кивнул.

— Будешь? Правда, просто вода.

С его скупыми царственными жестами настолько не вязались обычные слова и простые предложения, что Дея замерла, не зная, что ответить. Эйдарис ждал, чуть приподнял бровь, что то ли должно было поторопить, то ли выражало удивление, и Дея покачала головой:

— Спасибо, нет. Мы ждали вашего возвращения, принцесса Лиссана даже начала волноваться.

Эйдарис сделал жест, как будто отмахивался, словно поход уже был чем-то несущественным, и его мысли устремились вперед. Так оно, скорее всего, и было, и в этот момент Дея подумала, что пусть по поведению Эйдарис сильно отличался от Кэла и Лиссы, внутри они во многом похожи.

— Твой народ зовет себя звездными скитальцами.

Дея снова удивилась, не понимая, к чему вопрос — да и вопрос ли? У Эйдариса он звучал как утверждение, да и он наверняка знал. Дея всё-таки кивнула:

— Рассветный король и звездные скитальцы. Так мы зовем себя.

— Почему?

— Мы — звезды, заключенные в оболочку плоти.

Слова звучали, будто древний напев, ритуальная фраза, хотя так оно и было на самом деле. Жрецы начинали так почти любой обряд, поэтому и Дея сказала, даже не задумываясь.

Эйдарис налил себе еще воды, но пить не торопился. Повернулся к Дее, и в его взгляде почудилось любопытство.

— Как интересно… потому что Мередар находится в горах, выше других и ближе к звездам?

— В моей стране из любой точки видны горы. И звезды.

Она скучала по ним. Старалась не особенно часто подходить к замковым окнам, потому что если из них были видны не внутренние дворы, то поросшие жухлой травой равнины и холмы дальше. Вместо гор — столичные шпили Хаш-Таладана. Город стоял не так уж далеко, но такой же недосягаемый, как родной Мередар. Иногда Дея вспоминала, как Кэл назвал ее «птичкой» — она думала, из-за того, какая она маленькая, затерявшаяся в листве, куда там до соколов или вестников. Но иногда ей казалось, потому что она сама в замке как в клетке.

Вечерами, когда Дея оставалась одна в своих покоях, когда девушки расплетали ее косы, а Номи Вейр приносила традиционное для Долгой ночи вино с пряностями, принцесса будто молитву шептала себе под нос:

— Дочь Страны полночного солнца, принцесса Мередара, плоть от плоти небесных скитальцев…

Иногда слова напоминали, кто она такая, не испуганная птичка с подрезанными крыльями. Иногда теряли смысл.

— Горы красивы, — кивнул Эйдарис. Было непонятно, он правда так считает или соглашается из вежливости. — Но вы ведь думаете, будто пришли со звезд?