А потом - мужа сначала предупредили о том, что он ОБЯЗАН заставить супругу грубо отказаться от некоего Сэмюэля. И однозначно - сделать аборт.

"- Как и что говорить этому Сэмюэлю, жена будет решать сама! А вот ребенок... его , может, и вообще нет!
– ответил Виктор.

– Он УЖЕ ЕСТЬ! И от него надо избавиться! Это - не обсуждается!

– Нет. Если ребенок есть, он будет ЖИТЬ!

– Ну, смотри... как бы потом кровавыми слезами не плакать!

– Переживём!"

Виктор рассказал Альбине о разговоре.

Потом был тяжелый разговор с Сэмюэлем, после которого у Али словно умерла большая часть Души.

Друг мужа, той же ночью, вывез Альбину с дочерью в дальнюю деревню, под Тверью. А через два дня он попал в реанимацию...

***

Прошло несколько лет...

Молодая женщина, в черном кружевном платке, прижимая к себе растерянного, заплаканного пятилетнего ребёнка, уронила горсть земли на гроб матери.

– Ира, ты как?
– сзади, женщину за плечи, обнял молодой мужчина.

– Держусь...
– ответила она, вытирая градом текущие слёзы.

– А эту байстрючку зачем сюда взяла? Все беды вашей семьи - из-зе неё!
– собеседник обжег съёжившегося ребёнка ненавидящим взглядом, - Отдай её в детдом!

– Считай, что я ничего не слышала!
– девушка гневно сверкнула заплаканными глазами.
– Элька - моя сестра! Я её фактически вынянчила! Мама после родов почти не вставала! И отношусь - даже не как к сестре - как к дочери!

– Хорошо подумала? Если не избавишься от этой дряни - между нами - всё будет кончено!

– Да пошел ты! Козёл!
– сорвалась на крик девушка, пугая редких посетителей старого кладбища, и заставляя сильно пьяных могильщиков быстрее заработать лопатами, - Условия он мне ставит! Да ещё в день похорон мамы! Таких муда**в как ты - вагон! А Элька - родная кровь! И я у неё одна! А тебя я чтобы больше не видела! Урод моральный!

– Да кому ты нужна будешь с этим довеском!
– лицо мужчины стало неприятно-страшным, - Откажись от неё, и все у тебя будет отлично! А я увезу это отродье прямо сейчас, и ты её больше никогда не увидишь!

– Кто меня полюбит - полюбит и с Элькой! А на нет - и суда нет! Уходи! Пока я ментов не вызвала!

– Ты ещё об этом пожалеешшшшь... горько пожалеешшшшшь... когда будешшшшь подыхать в нищете и одиночестве...
– прошипел ... Тень, стремительно уходя, и растворяясь среди полузаброшенных могил...

***

Прошло два десятилетия... и, снова старое кладбище...

– По кому так горюешь, милая?
– проходящая мимо старушка, окликнула застывшую, словно статуя девушку, у свежей могилы, - Матушку схоронила?

– Сестру... но она меня вырастила... за маму была... в детдом забрать не дала... О своей личной жизни забыла... Вот... так и осталась в одиночестве! А потом от неизлечимой болезни за месяц сгорела...

– Ой, милые вы моиии... Ангел она у тебя! Чистый Ангел! И ты ради неё должна жизнь чистую прожить! И брошенным и затравленным - помогать! - старушка перекрестилась, шепча "Отче Наш".

– Я так и сделаю! Спасибо вам за добрые слова!
– Элеонора вытерла слёзы тыльной стороной ладошки.

– Господа благодари. Об ушедших молись. Во втором шансе тому, кто покаялся, не отказывай! И всё у тебя будет хорошо!
– старушка, погладив дрожащей рукой по рукаву платья Эли, пошла своей дорогой.

***

Ещё через несколько лет...

– Ты... ты - бесплодная! Пустышка! Скажи мне - спасибо, за то, что я, из жалости тебя терпел столько времени! Если бы ты сейчас не появилась, я , может быть, еще долго бы содержал тебя, не разводясь! Но раз ты всё увидела - проваливай к себе в конуру, что осталась от твоих родителей! А мать моего ребёнка ни в чем не будет знать отказа!
– Элин, теперь, наверное, бывший муж, в одном полотенце, стоял в дверях квартиры, и орал на весь подъезд.

У него за спиной, жеманно потягивалась шикарным телом платиновая блондинка.

– Мне ничего от тебя не надо. И содержать я себя вполне смогу, - молодая женщина, присев на корточки, собирала разбросанные по всей лестничной площадке вещи и мелочи.

Потом, сложив собранное в китайскую, клетчатую сумку, отправилась туда, гда всё ещё жили тени её любимых людей.

Элеонора только подходила к автобусной остановке, а её бывший супруг уже валялся, тихо скуля, с разбитым лицо и сломанными рукой и ногой. Пассия Элиного мужа подвывая, с безумными глазами, судорожно крестилась холёной ручкой, с накладными , алыми ногтями: