Князь проговорил сухо:

– Дела были спешные в стольном граде, от того задержался.

– Сказывают, к тарским данникам путь держишь, – дочь вздернула подбородок.

Князь настороженно кивнул:

– Так.

– Выходит, проездом у нас…

Их взгляды встретились, сказав больше, чем следовало. Горячая досада в светлых глазах княжны, в ответ – словно пощечина – холодная решимость князя.

– Сказывай, как поживаешь, – велел вместо ответа. Он направился к опочивальне княгини. Поравнявшись с Нежданой, схватил ее на локоть, притянул к себе. Взгляд сверкнул, указав на красноватые мозоли, что рассекали ладонь дочери: – Сказывают, ослушалась воли моей, к Александре бегаешь, – он оттолкнул дочь – та впечаталась в подоконник, схватилась за распахнутую раму. Отец прикрикнул: – Говори!

Неждана прошипела:

– Та коли ведаешь обо всем, о чем еще сказывать?

Олег медленно вздохнул, окинул дочь взглядом с головы до пят, надменно процедил сквозь зубы:

– Не отпираешься, значит, княжна.

– Не отпираюсь, княже. – Девушка вытянулась словно тетива лука, узкие плечи опустились, грудь под платьем ходила широко, горлица в груди билась из последних сил.

Князь внезапно переменился в лице, устало опустил голову, сник и будто постарел.

– Зачем так?

Неждана упрямо поджала губы, прошипела:

– Затем, что за Гостомыслова внука замуж не хочу. И слово свое перед ним сама держать буду.

Отец посмотрел на нее лукаво:

– Сдюжишь ли супротив бравого молодца?

Дочь перевела дух, бросила в сердцах:

– Или сдюжу, или сдохну.

Олег, усмехнулся, скрестил руки на груди:

– Не люб тебе, от того упрямишься? – он склонился к дочери и проговорил тише: – Или от того, что Я его для тебя избрал?

Дочь молчала. Князь цокнул языком:

– Ишь ты какая выросла… Чистая фурия, – он примирительно усмехнулся, похлопал дочь по плечу: – Ну-ну, полно ежиться. Не часто видимся-то… – Он замолчал, и по изменившемуся цвету лица Неждана поняла, о ком будет следующий вопрос. И оказалась права: – Как…княгиня.

Перед словом «княгиня» отец будто споткнулся. Будто не знал, как назвать ту, что спала уже одиннадцать лет, пробуждаясь лишь в полнолуние. Но и тогда пробуждаясь лишь отчасти: в эти короткие часы она не узнавала никого, не желала ничего и не просила ни о чем. Садилась в постели, смотрела безучастно в окно, растерянно теребила кончики кос, а с первыми петухами снова ложилась в постель.

Неждана сглотнула едкий комок, подступивший к горлу, прошептала изменившимся голосом:

– Как прежде.

Отец рассеянно кивнул.

– Добро… – отец развернулся и быстрым шагом пересек светелку и толкнул дверь опочивальни.

«Да чего ж тут доброго», – хотела крикнуть ему в след дочь, но сдержалась.

Из материнской спальни с поклонами пятились Ядвига с Ольгой. Неждана заметила, как прислужницы переглянулись, словно что-то знали, что было неведомо ей, Неждане. Нахмурившись, девушка бросилась к спальне, но дверь захлопнулась прямо перед ее носом.

А еще через мгновение она увидела того, кого боялась больше отца: дверь в гостевой зал бесшумно отворилась, впустив в светелку закутанного в черный балахон волхва. Старик замер на пороге, колко посмотрел на княжну, будто к полу пригвоздил.

– Добра тебе желаю, княжна, – приветствовал едва слышно.

Девушка, забыв о приличиях, остолбенела – даже не ответила на приветствие старца. С трудом перевела дыхание. Между тем волхв прошел мимо нее и притихших служанок. Открыл дверь опочивальни княгини и скрылся за ней.

– Да что же это?! – девушка решительно шагнула к спальне, но войти внутрь ей не позволил отец: выглянув из комнаты, велел строго, чтобы ждала тут. А для верности выбросил пригоршню зайцев-прыгунцов: небольшие деревяные шарики, ударившись об пол, подскочили снова. Уже в воздухе из них выдвинулись аккуратные ушки, распахнулись черные глазки-угольки, а лапки требовательно заперебирали, подбираясь к княжне.

Захлопнул перед носом дочери дверь и задвинул засов. Ловко лавируя между лавками и замершими от любопытства служанками, игрушечные зайцы оттеснили княжну от двери в опочивальню, засемили, шумно голося и притопывая – сквозь эту суету та теперь даже если бы хотела, не смогла услышать, что происходило в спальне матери.

Неждана поняла: все пропало.

К погорам вышел, когда уже собиралась вечерняя роса, а в водах неглубокой и вечно ледяной реки Званки стали играть прошлогодние утопленницы. Завидев путника, вышедшего из-за деревьев, они зашушукались, засмеялись, а те, что посмелее, подплыли к самому берегу.

– Неужто у нас нынче свеженинка будет к ужину, – усмехнулась одна из них и плотоядно облизнулась, показав острые зубы-иглы.

Лесьяр посмотрел на нее, предложил беззлобно: