— Ну ты даешь. Боюсь, что Михаил Сергеевич это и так знает.

— Не знает. Я сама только пару дней назад узнала, — подпирая подбородок, со вздохом произносит Оля.

— Оль, неужели ты думаешь, что почти за пятнадцать лет он не изучил тебя вдоль и поперек? Он же мужик — контроль. Даю руку на отсечение, что в момент встречи его сперматозоида с твоей яйцеклеткой, он пожимал ему руку, ну голову.

— Кому?

— Ну чего ты тупишь — сперматозоиду. Поди и напутствие ему еще дал, как лучше соединиться с яйцеклеткой.

— Прекрати.

— Да так и было.

— Марк, а когда ты уже женишься? — о как переводит темы.

— Через год в этот же день, устраивает?

— Вполне. Тридцать три года для мужчины в самый раз. А невеста кто?

— У меня еще год впереди, выбор как известно большой.

— Да, Ляля, выбор у него большой, — за стол садится отец. — И когда-нибудь потаскун Марк превратится в добротного семьянина.

— В следующей жизни обязательно.

— Нет, через год в это же время, ты мне только что обещал. А мужчина сказал — мужчина сделал или ты не мужчина? — с улыбкой произносит Оля.

— Я думал, что мужик сказал и мужик сделал это разные мужики, нет?

— Не заговаривай мне зубы.

— Да все будет, Оленька, все будет. Через год так через год, — тьфу, тьфу, тьфу, жаль не плюнуть через плечо.

***

И понедельник бывает добрым, если с утра встать с той ноги и прилично «поелозить» на Карине. А если еще и она в прекрасном расположении духа, то вообще все путем.

— Доброе утро, Мария Ивановна.

— Не такое уж и доброе. Это ваша, новая девка в ординаторской?

— Ну, во-первых, девушка, а не девка, а что не так?

— Выскочка, вот что. Вздумала учить меня работать, сопля недоделанная. Вы бы приструнили ее пока не поздно.

— Я сначала послушаю ее версию, ну вы же понимаете, что всегда правы, — достаю из пакета шоколад с фундуком и протягиваю разъяренной тетке. Вот же коза такая, лишила любимой шоколадки. — Попьете чай перед окончанием смены.

— Что бы я без вас делала, — видать со мной или без меня пожирала бы шоколад.

Убираю дебильную улыбку с лица и прохожу в ординаторскую. Черт, я забыл отдать ее халат санитарке. Скажу, что потеряли, и я ни при чем, особенно учитывая тот факт, что новый костюм на ней смотрится гораздо лучше халата.

— Доброе утро, Маришечка, надеюсь, кексы ты принесла, иначе я буду очень зол, из-за тебя я попрощался со своим любимым шоколадом.

— Глаза протрите, они на столе, и я в них не плевала. И вообще больше не буду заниматься такой ерундой. Это было очень некрасиво с моей стороны, но учитывая, что вы налепили на меня пластырь, мы квиты. Но если брать в расчет тот факт, что вы старше и мой руководитель — это вопиющая наглость с моей стороны. Извините, — поправляя волосы за ухо, на одном дыхании произносит Марина.

— Да что ж ты за человек такой, кто признает свои ошибки? Ну мне теперь даже нет повода над тобой глумиться. Ладно, ладно, вижу ты не в духе. Но у меня к тебе серьезный разговор.

— Доброе утро, ранним пташкам, — чего приперся в восемь утра, спрашивается.

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович, — с кем-то Марина очень даже вежлива.

— Привет. Что-то ты раньше обычного, — не удерживаюсь от комментария я.

— Пораньше уйти надо, — берет халат и идет в уборную.

— Вернемся к нашим баранам. Что у вас произошло с медсестрой? Она на тебя пожаловалась и это плохо.

— Я лишь попросила ее сделать то, что она обязана, а именно измерить глюкозу новенькой больной. Ее никто не осматривал, лежит она в нашей палате и мягко говоря, ей не очень хорошо. На мою просьбу сделать то, о чем я попросила, она сказала, что это сделают медсестры новой смены, а ее рабочий день уже закончен. Я попросила об этом без пятнадцати восемь! Я ей не хамила, не дерзила и не делала ничего такого, чем можно было вызвать такую реакцию. А на просьбу дать мне глюкометр и сделать это самостоятельно, она сказала, что не знает где он, а лазить по их полкам мне не позволит. Кто из нас прав, Марк Михайлович?

— Ты, — кладу вещи на диван и сам сажусь рядом, хлопаю по сиденью, подзывая к себе Марину. — Присядь.

— А без этого никак?

— Сядь я сказал, — Марина нехотя присаживается на диван, казалось бы, специально сел так, чтобы пристроила свою задницу близ меня, но нет же, и тут как-то присела, чтобы не касаться моих ног. Иногда мне кажется, что я ей неприятен, что в действительности странно. Я реалист и знаю, как действую на женщин, с этой-то что не так?

— Вы долго будете рассматривать мои ноги?