Нервно прикусила краешек ногтя. Давно забытое чувство, когда твоих родителей вызвали в кабинет учителя, а тебе сказали ждать в коридоре. И вот ты сидишь, словно на иголках, и считаешь минуты до момента расплаты. А время всё тянется, тянется, и кажется, что это никогда не кончится.

— Ты только не спорь с ним, Вик, — Илья вдруг оказался рядом со мной и горячо зашептал, — дави на жалость, упирай на состояние аффекта…

— Чего? — поморщилась, опять услышав незнакомое слово. А у меня на них, похоже, теперь аллергия.

— Говорю, скажи, что не контролировала себя, что не хотела…

Одновременно зазвонили рабочий и сотовый. Крёстная подождёт.

Нервно сглотнула и подняла трубку в ответ звонок Аристова:

— Зайди.

Дрожащей рукой молча вернула трубку на место и переглянулась с Ильёй.

— С Богом! — кивнул тот. — Помни: не перечь и не спорь. Если что, зови меня в свидетели.

Прошла через приёмную, взялась за дверную ручку и замерла, собираясь с духом. Постояла так пару секунд, как вдруг дверь распахнулась. Отшатнулась назад, едва не столкнувшись со Смирновым. Тот выглядел довольным. Не говоря ни слова, прошёл мимо на выход.

Помрачнев ещё больше, я толкнула дверь и шагнула в кабинет начальника.

Аристов сидел в кресле спиной ко входу. Прикрыла за собой дверь и сделала несколько неуверенных шагов в сторону стола. Директорское кресло крутанулось на сто восемьдесят градусов, и я застыла на месте, напоровшись на строгий пронзительный взгляд.

В руках у мужчины был листок. Скорей всего, тот самый, который приволок рыжий стукач, ябеда-говядина, чёрт бы его побрал!

Вспомнила совет Ильи давить на жалость. Сцепила пальцы перед собой и скромно потупила глаза, делая вид, что мне очень интересны носки моих чёрных лодочек.

В кабинете сделалось неестественно тихо. Слышно было, как за окном просигналила машина. Дзинькнуло входящее сообщение в компьютере шефа. Я чуть прикусила нижнюю губу и продолжала сопеть, усердно рассматривая пол. Аристов заговорил первым:

— Ну, и?

— Что? — прошептала хрипло, всё ещё пряча глаза.

— Как ты объяснишь ЭТО? — потряс листком бумаги. — Никита всё красочно описал. Но вдруг, ты хочешь что-то добавить?

«Не перечь и не спорь», — вспомнила напутствие Ильи.

— Мне жаль, что так вышло. Денис Александрович.

— Да ну? — хмыкнул Аристов и поднялся из-за стола.

Я опустила голову ещё ниже, краем глаза заметив, что он начал движение по кабинету.

— Значит, сейчас тебе жаль.

Звук шагов стих где-то за спиной. Вздрогнула, когда тихий злой голос раздался позади меня над самым ухом:

— А когда ты швырялась в коллегу супом и топтала его мобильник за сотку — тогда тебе не было жаль? Так, получается?

Было немного не по себе от того, что он стоит за спиной и видит меня, а я его нет, только слышу голос, презрительный и холодный.

— Отвечай! — резко выкрикнул Аристов, а я вздрогнула.

И снова перед глазами встал сочувствующий взгляд Ильи и его слова: «Не перечь и не спорь».

— Дда, получается, так.

Сердце подпрыгнуло к горлу. Я вынуждена была дышать часто-часто, потому что воздуха вдруг стало не хватать. Выдохнула с облегчением, когда мужские шаги снова начали удаляться, затем услышала:

— А что по поводу бездарного цирка сегодня на совещании?

Бросила на него недоумённый взгляд. Он что, решил, что я всё это исполнила нарочно?! Но вместо того, чтобы возражать, я снова уткнулась в пол, испугавшись неприкрытой ярости в его тёмных глазах. Он продолжал:

— Стою вот и думаю, по-твоему, это смешно? Выставить идиотами всю рабочую группу по Териберке? Меня? М?

— Я же высылала тебе… вам эту презентацию, — промямлила, двигая кончиком носка какую-то соринку на полу.

— А, так это я виноват? — всплеснул руками Аристов. — Не перепроверил задание уровня сложности «седьмой класс»! Может, мне и сделать его надо было самому? Вот только на хрена мне тогда ты? А?

Вжала голову в плечи и зажмурилась. Закусила до боли нижнюю губу, чтобы та не дрожала. На меня давно так не орали, и это было унизительно и обидно.

Аристов вздохнул, затем отвернулся и отошёл к окну. Снова повисло молчание, словно мужчина о чём-то думал, а потом я услышала то, о чём давно мечтала. Когда мужчина снова заговорил, его голос и тон изменились, сделались какими-то печальными и спокойными. После недавней ярости контраст чересчур бросался в глаза.

— Я пытался, Вик, честно пытался, — он вздохнул и устало потёр переносицу, а я нахмурилась. Неожиданно его новый тон мне не понравился, уж лучше бы продолжал орать! — Я ведь сразу понял, что тебе нужна эта работа. Да, из вредности хотел подоставать немного, щёлкнуть по носу пару раз, слегка сбить спесь, но главное — я же реально просто хотел помочь однокласснице. Я старался, правда, но, похоже, ни черта не выходит у нас. Ты очень меня разочаровала, Карамзина. Я угомоню Смирнова и не дам ход его жалобе на тебя, дисциплинарки к тебе тоже не будет. Это последнее, что я могу для тебя сделать. Но ты должна написать по собственному желанию. Остальное меня не волнует: уйдёшь ли ты к тётке в кадры, или в другое место, но у меня ты больше не работаешь.