— Принято, — откидываю голову на подголовник заднего сидения. — Везите домой.

Пока мы ждали заключение врачей о состоянии Игната, я сделал пару звонков по урегулированию вопроса произошедшего. Нет тела, нет дела. Барон помог.

— Малой, я думал, ты не умываешься кровью врагов? — прохрипел Барон по телефону.

— Он залупнулся.

— Да-к, кто же спорит, — я слышал ухмылку в его голове.

— Так, что? Это услуга? — интересуюсь, будет ли мне эта сделка баш на баш.

— Херни не неси. Мы же кореша, — почти верю, что он оскорбляется. — Все долги давно окуплены твоим отцом. Это я скорее ему торчу. Так, что все будет в лучшем виде. Обращайся.

— Понял. Спасибо.

Когда наконец мы подъезжаем к дому, то на улице уже темно. Вокруг дома и его территории полно охраны. Меня это устраивает.

Выхожу из машины и не останавливаясь, направляюсь в дом. Рядом со мной материализуется Юра.

— Выходила из дома? — спрашиваю на ходу.

— Нет. Несколько часов уже находится в спальне. Наверное, спит.

— Надеюсь, — выдыхаю я, берясь за ручку входной двери.

— Она в курсе нападения, — с сожалением произносит Юра за моей спиной.

— Понял, — произношу я, с сожалением прикрыв глаза на несколько секунд.

Толкаю дверь и захожу внутрь, закрывая ее за собой. Стягиваю пиджак, сжимаю его в руке и устало иду в сторону лестницы.

— Дима, — слышу на выдохе произнесенное мое имя.

Поднимаю глаза, останавливаясь у лестницы.

У перил второго этажа стоит Аврора и обеспокоенно смотрит на меня. Затем спустя мгновение несется вниз по лестнице ко мне.

Выпускаю из рук пиджак и успеваю ее подхватить.

***

Обхватываю его шею руками, и в тот же момент его руки заставляют мои ноги обхватить его талию.

Прижимаюсь к нему крепко. Утыкаюсь лицом в изгиб его шеи. Ощущаю в ответ его крепкие объятья.

— Я боялась, что с тобой что-то случится, — мой голос заглушает его шея.

— Все хорошо, — усмехается он и сильнее прижимает меня к себе, гладя мою спину рукой.

Отстраняюсь от его шеи и всматриваюсь в его лицо. Вид уставший, несмотря на крепкие объятья. Видимых повреждений не наблюдаю.

— Ты точно в порядке? — еле слышно выдыхаю я, скользя взглядом по его лицу.

— Теперь, да, — отвечает слегка улыбнувшись.

Смотрим друг на друга, проходимся взглядами по губам. И в какой-то момент, словно желая проверить, что это правда мы.

Он и я. Здесь.

Сейчас.

Бросаемся друг на друга грубым поцелуем. Сильнее обхватываю его плечи и шею руками. Он сжимает мое бедро, и прижимает рукой, между лопаток, к себе еще сильнее. Наш поцелуй — это боль и удовольствие.

Дима делает несколько шагов к комоду, который стоит в прихожей, сметает все, что было на нем на пол, и усаживает меня на него. Теперь наши лица на одном уровне.

Практически в тот же момент, когда по прихожей разносится грохот от сброшенных вещей, Дима через силу прерывает наш поцелуй, обхватывает мое лицо ладонями, прикрывая мои уши и приглушая звуки.

— Всем оставаться на местах, — очень громко произносит он, продолжая смотреть в мои глаза, часто дыша. Он произнес это, чтобы охрана не ворвалась в дом из-за шума.

Убирает руки от моих ушей и лица, берется за мои ноги и обводит из вокруг талии, чтобы я вновь обхватила его ими. Затем подхватывает меня за ягодицы, и идет к лестнице. По пути умудряется продолжить наш пылкий поцелуй.

За окном уже глубокая ночь, но мы не спим.

Лежу, прижавшись к правому боку Димы, устроив голову у него на груди и забросив на него ногу и руку. Дима лежим на спине, обхватив меня правой рукой и касаясь кончиками пальцев моего плеча, а другую руку он заложил за свою голову.

Мы полностью обнаженные.

Волосы еще влажные после дважды принятого душа. Приятная усталость ломит тело, но пережитые события сегодняшнего дня, видимо, не дают заснуть.

Приподнимаюсь на локте и смотрю на Диму. Он смотрит в окно и погружен в свои мысли, хотя беспрестанно продолжает меня касаться. Даже сейчас рука сместилась с плеча на мою талию и теперь скользит по коже там.

— Дима, — мой голос чуть хрипит после моих стонов и молчания, в котором мы находились после, что вызывает усмешку у Димы, хотя он продолжает смотреть в окно. — Ответь мне, пожалуйста, честно: это был мой отец?