Зеленые волосы перехватили кое-где резиночками, кое-где заплели косички, сделав это так, чтобы прикрыть уши. Обруч короны на голове девушки тоже казался экзотическим украшением. Но на всякий случай комплект дополнили деревянными бусами и браслетами из цветного пластика.

Платье и так подходило.

Стиль бохо — универсальный. Балахон — он и есть балахон, и преотлично смотрится и в качестве делового платья — и как одежда хиппи. В качестве аксессуара подобрали сумку-авоську, только внутрь вложили холщовый мешочек — и нормально. Всем же известно, они в своих европах немного… того. Вон, во Франции лягушек едят и нахваливают. В Чехии и Словакии в пасхальный понедельник мужчинам разрешается бить женщин хлыстом. В Японии спят на работе. Может, и в Португалии тоже чего не того? Кто ж их знает?

Но балахон травянистого цвета Салее удивительно шел. А на вопрос, не холодно ли ей, девушка только плечами пожала.

— Я же даэрте. Нам хорошо везде, где есть лес…

— И зимой? Голышом?

— Преспокойно… лишь бы в Лесу.

Тане осталось только плечами пожать.

В понедельник они все же не решились идти, а вот во вторник — в самый раз. И правильно.

Не успела Таня прийти в группу, как поняла, что ни Попов, ни Извольская ничего не забыли. И превентивно подошла к старосте группы.

Есть такой несчастный, носит журнал, отмечает отсутствующих, ну и получает за это от них регулярно. Нет, не шоколадки.

Поди, отметь того же Попова! Себе дороже будет. И не отмечать нельзя… грустно это — между двух огней метаться. Поэтому в старосты группы выбрали Аню Кислицыну.

Очень вежливую, ответственную, положительную, зубрилку до мозга костей…

Вот к ней и подошла Таня.

— Ань, мне нужно будет объявление сделать для всех.

— И?

— Сможешь народ задержать на большой перемене? На пять минут, мне больше не надо?

— Хорошо. А что случилось-то?

— Я всем сразу и расскажу, — отвела глаза Таня.

Аня тоже была вся в розовой дымке. И почему-то два красных пятна в районе поясницы. Да что ж это такое? И откуда оно взялось?

Никакого зрения не напасешься!

Аня свои обязанности знала четко. В перерыве между уроками она встала и громко всем объявила:

— Ребята, на большой перемене надо задержаться на пять минут. Для группы будет объявление.

— Так объяви сейчас? — предложил Попов.

— Поэтому сразу не расходимся и не разлетаемся, — проигнорировала его Аня.

Ей можно.

У нее родители тоже медики, и Попов ее задирать опасается. Так прицепишься, потом зачеты по сорок раз сдавать будешь. Или на практику в морг пойдешь. Столы мыть.

Запросто.

Это к Тане можно цепляться… с утра уже три записки подбросили на фаллическую тему. Тьфу, гады! Нет, записки ей не навредят. Противно просто.

Впрочем, это не помешало на большой перемене Тане встать перед группой.

— Ко мне на той неделе приехала кузина из Португалии. С завтрашнего дня она будет посещать занятия с нашей группой. Директор разрешил. Приказ подписан. У меня все.

Ну, это у Тани. У одногруппников вопросов было более, чем достаточно.

— Углова, да откуда у тебя родственники за границей? Ты себя-то видела в зеркале? — с великолепным презрением пожала плечами Извольская.

— У бабушки троюродная сестра уехала за границу. Еще вопросы будут? И да, в зеркале я себя каждый день вижу.

— И на нем покрытие не осыпалось?

— Это покрытие, Катенька, — не выдержала Таня, — называется амальгамой. Погугли, поди, только слово ищи на букву «а», не перепутай.

— Хамишь, Углова?

— Подстраиваюсь под оппонента, — Таня сверкнула глазами. И откуда только смелость взялась?

Раньше она себя сама запинывала в угол… мало ли есть отговорок для неконфликтных людей?

Нам еще вместе учиться…

Нам в одном городе работать…

А если она мне пакостить начнет?

Оно, конечно, так. Но есть ведь категория людей, которые, не получив по морде подсвечником, окончательно распоясываются. И ввести их в рамки становится невозможно. Если не применить силовых методов, конечно.

Но тогда — снова ты во всем виноват?

Таня об этом сильно не задумывалась. Усталость, тревога за бабушку, работа, учеба… какие там силы? Какие мысли? Выучить бы все необходимое — и упасть в кровать. Так-то она за себя могла постоять, но раньше. Намного раньше.

А сейчас…