— Слушаюсь, — щелкнув каблуками кирзовых сапог, младший сержант вышел из избы…

Пребывание в землянке на положении задержанных и подозреваемых Василий Кудинов переживал сильнее товарища. Так давно и упорно рвался на фронт, и вот теперь, когда до передовой два шага, когда артиллерийский гул слышен отчетливо, он сидит под замком, и рядом сторожит часовой. Не ирония ли судьбы?..

Задержанные были приятно удивлены, когда им принесли полный котелок пшенной каши.

— Подкрепитесь, братцы, — сказал солдат. Постоял минуту, оглядывая незнакомцев, и не без подковырки спросил:

— Ложки-то хоть при себе? Может, и их оставили в вагоне?

— Ложку солдат пуще глаза бережет. Или не знаешь? — в свою очередь спросил Кудинов, вынимая из-под обмотки меченую алюминиевую ложку.

— А у меня еще и в запасе имеется. Было бы что метать, — весело заметил Сизов, нацеливаясь на котелок с кашей.

— Запасливый. Откуда родом-то?

— Я — москвич, а вот он — рязанец. Косопузый, стало быть, — ответил Сизов.

— Не земляки. Я — вологодский.

— Оно и видно, — засмеялся Василий.

— Что видно-то?

— Что вологодский. Окаешь красиво. Аж в ушах катается, — улыбаясь, разъяснил Кудинов.

— Известное дело… Этого у нас не отнимешь… Ну, лопайте. А то я вас заговорил. — И солдат выбрался из землянки.

Ефрейторы проворно заработали ложками.

— Кормят, что надо.

— Не то, что в полковой школе. Помнишь, с какой радостью шли в наряд на кухню? — печально улыбнулся Кудинов, добирая кашу со дна котелка.

Звякнул замок. Скрипнула дверь. Сутулясь, вошел младший сержант Еременко.

— Подзаправились? — спросил он и, увидев приставленный к стенке котелок, добавил: — Порядок. Теперь потопали к начальству.

Ефрейторы шли между худощавым младшим сержантом, выступающим впереди с зеленым котелком в руке, и часовым, охранявшим землянку. Тот, не спеша, пылил сапогами сзади. Остановились у крыльца деревянного пятистенного дома под железной крышей.

— Ждите здесь, — приказал Еременко и скрылся за желтой резной дверью.

Через минуту возвратился.

— Заходите. Оба сразу.

В просторной горнице, отведенной под канцелярию, сидели майор Тулупов (командир батальона, всегда любил приезжать на заставу неожиданно) и лейтенант Макеев. Они внимательно всматривались в лица подтянутых, опрятно одетых ефрейторов: высокого худощавого Кудинова, коренастого Сизова. Лейтенант переглянулся с комбатом и наконец разрешил им сесть.

— Отстали от эшелона, говорите? — спросил Макеев.

— Так точно, товарищ лейтенант, — ответил Сизов и подробно рассказал о происшедшем.

— И вот что интересно! Мы запросили начальника станции, и он доложил, что никакого эшелона утром не было. Aгa! — Макеев, беря на «пушку», потряс для убедительности бумажкой.

Друзья переглянулись.

— Не по воздуху же он пролетел, — пожав плечами, заметил Кудинов.

— Это я вас должен спросить: по воздуху или под землей проследовал ваш невидимый эшелон, — хитро улыбнулся лейтенант.

— Так кто же мы по-вашему? — рассердился Сизов.

— Вот нас и интересует: кто вы?

— Я уже говорил: мы следовали на фронт и отстали от поезда, — так же горячо продолжал Сизов. — Дезертиры не будут переть в людные места и тем более ближе к фронту.

— А шпионы, — продолжил Кудинов мысль товарища, — экипированы были бы получше. Неужели им продовольственный аттестат с вещмешком, не выдали бы?

— И вот что интересно! Может быть, вы их выбросили по дороге, чтобы утвердиться в этой легенде. Ага! — не сдавался Макеев.

Кудинов удивленно смотрел на лейтенанта. Странная, видимо, с годами приобретенная привычка откидывать поминутно правой рукой прядь волос, хотя она и не нависала на глаза, и довольно часто начинать фразу с одних и тех же слов: «И вот что интересно», а заканчивать ее неопределенным «ага» развеселила его. Но он погасил усмешку, понимая: в его положении не до смеха.

— Тогда мы хоть названия каких-нибудь населенных пунктов знали бы. Шпионы не идут вслепую. Их выбрасывают, как пишут обычно, в определенную, изученную местность.

Майор Тулупов встал и, не вынимая рук из карманов брюк, пошел к окну. Под его грузным телом жалобно скрипнули половицы. Он остановился и прислушался, покачиваясь с каблуков на носки, словно проверял перерубы на прочность.

— Нет, не прогнили. Полнею. Надо же… — грустная улыбка появилась на его слегка одутловатом лице. Потом мигом, как бы показывая присутствующим, что он еще ловок и не стар, круто повернулся к офицеру: