Шрифт:
— Кавадзаки убрался, — наконец, заговорил первый. — Иди, запри за ним дверь.
— Чего? — возмутился второй. — Чего это я?
— Того, бл*! Ты вчера накосячил, тебе и…
— Тебе до двери влом уже дойти?!
— А тебе?
Охранники сверлили друг друга взглядами; босс прав, на «музей» и правда никто не нападёт, никто досюда даже не доберётся. А вот друг от друга им в ближайшее время никуда не деться, и…
…два выстрела.
* * *
…два тела грохнулись на пол.
Руки у Роблена чуть тряслись, но всё-таки он не промахнулся. Всегда полезно носить с собой пушку; драться при помощи магии он бы с этими бугаями не полез, но старый добрый уравнитель — другое дело.
Он сделал их.
Он сделал это! Он… Он…
В первую секунду после выстрелов Роблен едва не заледенел, ожидая, что вот-вот примчится кто-то ещё — или азиат вернётся, услышав пальбу, или в здании ещё кто-то есть… Но мало-помалу до парня доходило, что у него всё получилось.
Не помня себя от радости и захлёстывающего восторга, он вытащил из кармана телефон и набрал номер отца. Шагнув вперёд, огляделся по сторонам; так-так, азиат что-то говорил про подвал. Где там вход в подвал, вроде вон он?..
Он уже спускался по ступенькам вниз, когда Больжедор взял трубку.
— П-пап! — голос Роблена дрожал, срываясь почти на визг. — Угадай, где я!!
— …не имею ни малейшего желания играть в загадки, Роблен, — судя по тону, отец был не в настроении.
Ничего-ничего, сейчас он быстро его развеселит! Отец ещё поймёт…
— Я в логове Тёмных! — Роблен буквально прокричал в трубку. — Один! Совсем один, можешь это себе представить?! Я убрал всю охрану, что тут была…
Не нужно называть число, пускай вообразить себе это поэпичнее.
— …и теперь могу тут всё разведать! Узнать все их секреты, увидеть…
— ИДИОТ!!! — заорал отец так, что у Роблена аж ухо прострелило; тот испуганно поглядел на телефон.
— Но разве…
— Идиот! — ревел Больжедор. — Сколько можно всё портить?! Вали оттуда, быстро, пока тебя никто не увидел!
— Но тут никого нет… — Роблен по инерции спускался дальше вниз, в подвал.
— Вали, я сказал! — Больжедор орал так, что было слышно на всё помещение. — Ничего доверить нельзя, придурок…
— Папа! — возмущённый Роблен попытался взять реванш; его голос дрожал от обиды и негодования. — Ты не понимаешь… такая возможность… мы можем…
— Возможность?!! — новый вопль. — Можем?! Идиот, Роблен!! Каждый твой шаг превращается в катастрофу, вот и все возможности!
— О чём ты…
— …если бы ты не провалил убийство Макса, всё было бы шикарно! — орал отец. — Если бы не провалил простейшее задание со Сферой, всё было бы шикарно! Если бы ты не дал этому уроду прикончить Октября, всё было бы шикарно! Но ты обосрался три раза — три раза подряд, Роблен!!! — а теперь ждёшь моей похвалы за то, что нашёл какую-то дыру?
У Роблена слова застряли в горле; давно уже он не помнил, чтобы отец был в такой ярости… и, наверное, это первый раз, когда ярость направлена на него.
— Да лучше бы Макс был моим сыном!! — продолжал орать отец. — Он за короткий срок стал лидером Тёмных! Возглавил Тёмный Культ, пока ты смог только провалить всё, за что не брался… ИДИОТ!!!
…конец звонка.
Стоя посреди тёмного подвала, Роблен с изумлении и растерянности глядел на замолчавший телефон.
Но, но… разве он… как же…
— Кхм, красавчик, — раздался насмешливый женский голос откуда-то из глубины подвала, совсем рядом (а он и не заметил, что тут кто-то есть!). — Вижу, новый глава Тёмных не мне одной успел подгадить, да?
Глава 19
Удар, удар, ещё удар!!!..
Никакой реакции.
Кулаки Октября Зимина молотили с такой силой, что, наверное, могли бы крушить стены… но вот только сейчас они были даже не в состоянии преодолеть воздух.
Дверь в подвал была распахнута настежь; свобода так близко, шагни и возьми… Но чёрта с два. Октябрь не мог ни шагнуть наружу, и даже пробить эту невидимую преграду. По сути, он бил руками воздух, не в силах ничего предпринять.
И что это ещё за буквы выскакивают перед глазами при каждом ударе — [ Доступ запрещён ]?
Впрочем, и остановиться он тоже не мог, хотя и понимал, что успеха не добьётся. Старика переполняли горечь и ярость, которые только и оставалось, что выливать в этих беззвучных, ничего не достигающих ударах.
— Дверь закрой, дует! — раздалось из кресла.
Октябрь покосился на источник звука; единственное светлое пятно во всём этом безумии — похоже, того старика он отделал лучше, чем тот желал показать. Там, на крыше, он кидался бравурными фразочками, делая вид, что ему всё нипочём, да и сейчас, полу-лёжа в кресле, всё ещё пытался строить из себя живчика.