— Райдер?

Мои глаза распахиваются, и я дёргаюсь с такой силой, что ударяюсь коленом о стол. Голос Уиллы... я впервые его услышал. Мой пульс учащается втрое, грохочет по моему телу. Прилив жара распаляет грудь, затем затапливает щеки.

Её голос — жидкий бархат, чистый солнечный свет. Он плавный, низкий и мягкий. Это самый отчётливый звук, что я слышал с тех пор, как очнулся тогда в больнице. Это кажется эпично несправедливым. Почему? Почему Уилле приспичило сесть с моего хорошего бока, почему её голос попадает в тот крохотный диапазон звуковых частот, что я до сих пор улавливаю?

Ну почему именно она?

Когда наши взгляды наконец-то встречаются, её глаза блестят от любопытства. Она легонько постукивает одним пальцем по моему правому плечу.

— Этим ты лучше слышишь, да?

Я слышу тональность её голоса, но не могу разобрать все слова. К счастью, она всё равно говорит медленно, и я наблюдаю за её полными губами. Этими мягкими, как будто слегка надутыми губами.

Проклятье.

Я киваю.

Она медленно наклоняется ближе, опираясь локтем на мой стол. Наши предплечья прижимаются друг к другу, пока она смотрит на мой рот, затем снова в глаза.

— Тогда почему ты не говоришь, Райдер? Если можешь немножко слышать? Почему ты не пользуешься слуховым аппаратом?

Мои челюсти сжимаются, и я отстраняюсь. Достав телефон из кармана, я печатаю: «Слуховой аппарат — это не панацея. Говорить с ним не так-то просто».

Я наблюдаю, как она открывает сообщение и хмурится. Она медлит, долго глядя на слова, затем печатает. «Панацея. Чёрт, Бугай, это словарный запас, достойный книжного магазина».

Я поднимаю взгляд. Уилла мягко улыбается. Она даёт мне путь к отступлению, не заставляя объясняться.

Если бы я не думал, что это приведёт к мировой катастрофе, я бы обнял её за это. Вместо этого я печатаю ответ: «Достойный книжного магазина?»

Уилла кивает.

— Летняя подработка. Работала в книжном магазине. Невольно узнаёшь мудрёные слова.

«Любимая книга?» — печатаю я.

Она тяжело вздыхает. «Не знаю, с чего начать. Их слишком много».

«Выбери одну».

Она пихает меня.

— Раскомандовался.

Я усмехаюсь.

Уилла постукивает пальцами по губам. Наблюдая за ней, я ловлю себя на странной мысли о том, как приятно было бы поймать зубами эту её полную нижнюю губу. Чёрт. Плохое направление мыслей. Мне надо перепихнуться. Я грежу наяву о пышноволосой занозе в моей заднице.

Мой телефон вибрирует. «Джейн Эйр».

Я морщу нос и печатаю: «Рочестер такой мудак».

«Он байроновский герой, — отвечает Уилла. — Терзаемый, меланхоличный, интенсивно сексуальный. В этом плане он занимает почётное второе место после Дарси. Но настоящая звезда всё равно Джейн. Она сильная и беззастенчиво независимая».

Её ответ вызывает у меня улыбку и то странное ощущение в грудной клетке, совсем как в тот момент, когда Уилла забила гол, и я смотрел, как её глаза вспыхивают подобно солнцу. От этого ощущения у меня голова пошла кругом, а нутро скрутило нервозностью.

— Райдер.

Я не могу подавить дрожь, когда слышу, как она опять зовёт меня по имени.

Её голова склонена набок. С её пушистыми неукротимыми волосами и широко посаженными карими глазами, в которых отражается тёплое освещение лекционной аудитории, она выглядит юной и невинной. Это до тех пор, пока она не прикусывает зубами краешек своих припухлых губ.

Я быстро приподнимаю плечи.

«Что?» — спрашиваю я одними губами.

Уилла наклоняется ближе и тычет пальцем в мою грудь. Я вздрагиваю, переводя хмурый взгляд от своего тела к её руке. Её знакомая хмурая гримаса вернулась. Когда она снова тычет меня, на сей раз я отпихиваю её ладонь.

— Когда ты планировал признаться, что приходил на мою игру?

Я открываю рот, затем закрываю обратно, поворачиваясь к телефону. «А что такого? Мне просто было интересно, из-за чего вся шумиха».

Её лицо застывает, когда она читает моё сообщение. Подняв свой телефон, она печатает: «И каков вердикт?»

Мои пальцы замирают над клавиатурой. Мне стоит пресечь всё прямо сейчас. Сказать что-нибудь бесцветное и незаинтересованное, непохожее на наши обычные перепалки. Но вместо этого мои пальцы набирают: «Сойдёт».