Я не хочу, чтобы Уилла знала про мой слуховой аппарат, потому что не хочу, чтобы кто-то знал, что я до сих пор учусь, как снова слышать и говорить. Потому что я знаю, что идёт дальше. Давление. Давление, чтобы я вернулся к слуховому восприятию и работе с логопедом; давление, чтобы я начал пользоваться своим голосом. И пока что это не работало. Не бывать этому. По крайней мере, пока что.

Но сейчас я чувствую себя виноватым, ибо до сих пор не осознавал (из-за своего дерьмового слуха), что Уилла постоянно разговаривает сама с собой. И я практически уверена, что многое из этого не предназначается для меня.

— Засранец лесоруб, — ворчит она. — Загнобил очередную мою идею, на которую я потратила... ох, ну всего-то несколько часов, — она понижает голос, изображая то, как она, видимо, представляет мой голос. Это звучит ворчливо и кисло. — Ха. Какая дурацкая идея, Уилла. Мы не можем предложить скользящий график выплат. Это что, коммунистическая Россия? Женщина с крохотным мозгом.

Я открываю рот, собираясь защитить себя, но потом вспоминаю — это выдаст, что я её подслушивал. У неё есть полное право сердиться, и как бы мне ни нравилось ерошить перышки Уиллы, я не уверен, что готов увидеть её в таком гневе.

Я аккуратно печатаю ответ, основываясь на том, где мы остановились в диалоге. «Как тебе такое: мы возьмём твою концепцию финансово доступного бизнеса, но вместо скользящего графика предложим бартерные услуги, например, совместный маркетинг. Тогда, возможно, мы сможем делать спонсорскую рекламу готовых к сотрудничеству брендов в обмен на предоставление их продукции, которую мы можем дарить людям в затруднительном положении. Как тебе такое?»

Уилла хмурится, её пальцы летают над клавишами. «Ты серьёзно? Ты реально рассматриваешь компромисс?»

Я хмурюсь, печатая в ответ. «Это распространено. Пара мест, в которых я раньше покупал экипировку, разрешают такое».

Она постукивает по столу, и я поднимаю на неё взгляд.

— Где ты покупал экипировку, Лесоруб? Высекая чёрные бриллианты. Поднимаясь на горные вершины. Борясь с медведями гризли, — она хлопает ресницами.

Моё чувство вины из-за слухового аппарата быстро рассеивается от её подзуживания.

«Это в основном были кугуары», — пишу я.

Это вызывает у неё усмешку.

«Штат Вашингтон, где я вырос, — я колеблюсь, и мои пальцы зависают над клавишами, но в итоге я сдаюсь. — После выпуска я хочу управлять своим магазином по такому принципу. Предлагать аренду и продажу, закупать доступную экипировку. Может, научусь быть гидом по пешим походам и каякингу для таких людей, как я».

Уилла улыбается широко и искренне.

— Это круто, Бергман.

Я пожимаю плечами. Не сравнится с карьерой профессионального футболиста, но это и так было моим планом после завершения карьеры, не считая упора на людей с ограниченными возможностями — это прибавилось недавно. Просто пришлось пропустить несколько десятков лет и быстрее перейти к этому плану.

«Ты хочешь играть?» — печатаю я.

Она кивает.

— Столько, сколько позволят мне мои старые косточки.

«Уверен, так и будет», — пишу я в ответ.

Поразительно, но мне не больно желать ей успеха на пути, который я сам хотел пройти. Уилла трудолюбивая, безжалостно решительная и одарённая спортсменка. Я могу лишь порадоваться за неё.

Уилла опирается руками на стол, подпирает щёку рукой. Она медленно моргает, обретая сходство с совой, и зевает.

— Итак, матушка-природа, да, Бугай...

Я немедленно пишу ей. «Бугай?»

Она пожимает плечами.

— Ты как держатель для бумажных полотенец. Мускулистый. Во фланелевой рубахе. Бугай. Так с чего вдруг тяга к природе? Родом из активной семьи, любящей досуг на свежем воздухе?

К счастью, моя борода скрывает румянец, вызванный её завуалированным комплиментом.

Я киваю. Это не ложь, всего лишь частичная правда. Моя семья — стереотипные выходцы с Тихоокеанского Северозапада, любящие природу. Просто я не готов делиться тем фактом, что мои планы на период после профессионального спорта вдруг стали моей основной карьерой.

Уилла снова зевает. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что стрелки уже перевалили за одиннадцать. Должно быть, она совсем вымоталась.

— Мне пора, — сонно бормочет она.

Я киваю в знак согласия. Вставая, она покачивается. Я вылетаю из-за стола и обвиваю рукой за талию, чтобы поддержать.

Иисусе.

Ну типа, я видел Уиллу в форме на игре. Я в целом знаю, что она сильная и потянутая, но ощутив этот железный пресс под толстовкой и узкую талию, я едва не лишаюсь возможности дышать.