Ассирийскую фамилию Ишоева предсказуемо переврали, но упоминание о владении заводом не оставила сомнений – за место ректора соперничали именно те два человека, которым Артемьев был готов передать распоряжение финансовыми потоками, то есть, по сути – управление Академией.

Ну а Емельянов в подробностях рассказывает и о том, каким же образом «партийной группе» удалось одолеть «антипартийную» при исходном равенстве сил.

Они просто сделали ставку на пролетариат, и обратились за помощью к штейгерам. Не пугайтесь незнакомого слова, этот термин уже в те времена был архаичным. Штейгерами раньше называли горных мастеров, техников, ведавший рудничными работами.

Дело в том, что Горная академия давала не только высшее образование. При Академии работали курсы, на которых готовили специалистов профильных рабочих специальностей: буровых мастеров, горных десятников, литейных мастеров, горных рабочих и штейгеров. Учились там, в основном, молодые шахтеры из Донбасса и было их довольно много – общей численностью более ста человек.

Вот эту вот «рабочую косточку» и привели мои герои на очередное собрание по выбору ректора. Ну а дальше – слово Василию Емельянову:

Увидев штейгеров, группа студентов, подстрекаемая Зильберблатом, подняла шум. Раздались их возмущенные голоса:

– Удалить со студенческого собрания всех посторонних!

– Кто это посторонние? – спросил, поднимаясь с места и оглядывая крикунов, шахтер с курсов, огромного роста, с кулачищами, как кувалды. – Это вы здесь посторонние. А мы – хозяева.

Шум и перебранка не позволяли приступить к голосованию.

Когда Зильберблат увидел, что большинство голосует за Губкина, он крикнул: «Нам здесь делать нечего – мы не можем признать эти выборы действительными. Я предлагаю покинуть аудиторию».

И его группа под шум, смех и острые реплики ушла с собрания.

Губкин был избран ректором.

Основатели

Губкин был избран ректором, и в Московской горной академии как-то сам собой закончился первый этап ее существования.

Пятеро учредителей-основателей, как пел Визбор, «как-то все разбрелись». Циглер уволился и уехал в Петроград, Федоровский и Ключанский находились в командировке в Германии, Артемьев стал невозвращенцем, а немногим позже ровно тот же кунштюк повторил и последний из учредителей – металлург Яков Яковлевич Энслен.

Он выбил себе командировку в Германию и остался там навсегда. Последняя пометка в его личном деле в МГА сообщает о том, что из командировки Яков Яковлевич не вернулся, по этой причине он исключен из списков преподавателей Академии.

Зато в адресной книге Берлина (Berliner Adressbuch) появляется профессор и дипломированный инженер Jacob Ensslen, живший сначала на Корнелиусштрассе, 13, а потом на Гаштайнер Штрассе, 11. Последний раз о нем упоминается в 1943 году, во время страшной войны на уничтожение между его бывшей и нынешней Родинами. Дальнейшая его судьба неизвестна.

Надо сказать, невозвращенчество в конце 20-х случалось частенько, и продолжалось до 30-х годов, пока Советская власть не запечатала это окно.

Да, и в Московской горной академии – тоже периодически случалось.

Вот только две судьбы.

Гидравлик

Адриан Васильевич Дейша, профессор кафедры гидравлики Московской горной академии.

Сын известной оперной певицы, солистки Мариинского и Большого театров Марии Адриановны Дейши-Сионицкой.

М. А. Дейша-Сионицкая и Ф. И. Шаляпин на групповой фотографии артистов Большого театра. Между 1899 и 1903 гг.

В семье всегда был культ театра, и приемный брат, Николай Георгиевич Каретников, стал известным советским артистом оперетты и преподавателем Московской государственной консерватории. А его сын, тоже Николай, стал известным композитором, одним из крупнейших представителей отечественного послевоенного авангарда. И как причудливо тусуется колода – именно Николай Николаевич Каретников написал музыку к одному из моих любимых фильмов «Бег», который я в этой книге уже упоминал.