Как следствие - весной 1915 г. студента Геннадия Потапенко пригласили поработать без отрыва от учебы – угадайте, куда? В уже знакомый вам московский минералого-петрографический институт «Литогеа», к Владимиру Аршинову. Пока лаборантом, а там видно будет.

В «Литогее» Потапенко занимался количественным спектральным анализом, а летом 1916 года Аршинов отправил его в научную командировку в Оренбургскую губернию для изучения модного тогда явления радиоактивности. Итогом стала статья о радиоактивности водных источников Оренбуржья, которая вышла в журнале «Рудный вестник», получила медаль, а МГУ в 1917 году зачел это исследование выпускнику Геннадию Потапенко в качестве дипломной работы.

Потапенко, разумеется, был оставлен на кафедре «для подготовки к профессорскому званию», исследованиями занимался истово, и от науки его не смогли отвлечь даже революция и последовавшая национализация отцовских фабрик. Кафедра ходатайствовала о назначении оставшемуся без средств Потапенко стипендии, прошение было удовлетворено, а тот в благодарность уже в 1920 году закончил диссертацию ««О дисперсии в коротких электромагнитных волнах».

В том же году 26-летний исследователь стал профессором Московской горной академии, где он, как и практически вся «Литогея», преподавал с момента основания вуза.

Научные работы следовали одна за другой, исследования Потапенко внимательно изучали ученые не только в России, но и во всем мире. Наконец, в 1927 году научного сотрудника МГУ 1-го разряда и профессора Московской горной академии Геннадия Потапенко нобелевский лауреат Вальтер Нернст пригласил на стажировку в Берлинский университет.

Геннадий Васильевич съездил, поработал там совместно с Альбертом Эйнштейном и Максом фон Лауэ и вернулся в Россию. В 1929 году последовало приглашение в Геттингенский университет, и в том же 1929 году он, единственный из московских физиков, получил рокфеллеровскую стипендию, которая позволяла в течение года стажироваться в зарубежных лабораториях. Когда всем перекрывали выезды за границу, Потапенко, наоборот, поехал в Штаты по приглашению Калифорнийского технологического института, на стажировку к другому нобелевскому лауреату - Роберту Милликену.

Профессор Московской горной академии Геннадий Потапенко в 1920-х годах, накануне отъезда.

Сразу признаюсь – эмигрантом Потапенко стал не по своей воле, это работа насмешника-случая. Когда стажировка закончилась, и подошло время возвращения из США в Советскую Россию, оказалось, что из-за Великой Депрессии пароходная компания аннулировала купленный еще полтора года назад обратный билет. Цены на билеты из-за инфляции выросли в несколько раз, и у Потапенко просто не было нужной суммы. И он сам, и оставшиеся в России родственники обращались в МГУ и другие организации в СССР, но вы же понимаете, как быстро в нашей бюрократической системе происходит выделение дополнительных средств сверх утвержденной и уже закрытой сметы.

После трех месяцев ожидания, не получив никакого ответа из России, и оставшись без средств к существованию, Потапенко принял приглашение ректора Калифорнийского технологического института – того самого нобелевского лауреата Роберта Милликена - о переходе в Калтех на постоянную работу.

Потапенко стал известным американским физиком и изобретателем. Он сконструировал первый источник УКВ с рекордной короткой для того времени длиной волны, при его участии была создана первая линия узконаправленной радиосвязи Лондон-Париж. Американский физик Potapenkoоказался одним из изобретателей радара (правда, его работы были долго засекречены) и одним из пионеров радиоастрономии. Он вообще много работал для армии США, в частности, разработал систему охлаждения двигателя бомбардировщиков, что позволило увеличить высоту полетов. По заказу нефтяных компаний Потапенко разработал ряд методов геофизических исследований, применяемых при разведке нефтяных полей – так называемый «э-каротаж».

Профессор Потапенко в 1960-х

Когда из-за возраста здоровье физика ухудшилось и он много времени стал проводить в лечебных учреждениях, Потапенко занялся новой проблемой - изучением влияния радиоизлучения на организмы и бактерии для создания системы асептической очистки воздуха в госпиталях. Всего же он подал 6 заявок на изобретения, посвященные проблеме дезинфекции и 3 заявки на дозаторы. Патенты на эти изобретения были получены также в Великобритании, Канаде и Австралии.

В 1966 г. скончалась его любимая жена Екатерина Ивановна, на которой он женился в далеком 1924 году, еще будучи завкафедрой МГА, и прожил вместе с ней 44 года.

Детей им бог не дал, 72-летний профессор остался один, и начал задумываться о возвращении в СССР. Он даже обратился к академикам И. Е. Тамму и М. А. Лаврентьеву, которых помнил еще по физмату МГУ, и попросил содействовать его возвращению.

Но что-то не срослось, и скончался профессор Геннадий Васильевич Потапенко в США. Он похоронен в мавзолее кладбища Форест Лоун в Глендейле близ Калифорнийского технологического института, в котором он проработал больше 30 лет.

Так бывает – из-за одного аннулированного билета вся жизнь пошла по-другому. Ведь никаких политических причин у его эмиграции не было, повернись судьба чуть иначе – и Потапенко вполне мог бы стать секретным физиком и советским академиком. Хотя мог бы оказаться и з/к в каком-нибудь Норильлаге, примеров, к сожалению, хватало.

Да, и в Московской горной академии - тоже.

Основатели

После выборов ректора в Московской горной академии началась эпоха Губкина – Академия начала развиваться в том направлении, куда ее разворачивал главный советский нефтяник. Единственный, кто мог бы составить конкуренцию Губкину – это Федоровский. Только у него было достаточно и власти, и влияния, и научного веса, чтобы после возвращения из Германии стать у руля своего детища – Московской горной академии.