Ксандр, и сердце пропустило удар. Он что, собрался от меня отказаться. Вот прямо сейчас?! Я неожиданно напряглась, и не сдержала вскрика, когда его пальцы оказались внутри меня. — А я уж подумал, что ты сегодня снова рассеянная.

— Ум-м-м…

Нет, ответить и спросить, точно не получится. Особенно сейчас, когда его вторая рука уже расстегнула мою рубашку, освобождая грудь, а после и затвердевшие соски.

— Сладкая, — тихий шёпот на грани слышимости.

Его губы скользят по моей шее, то неторопливо лаская, то больно жаля. Стоны слетают с моих губ одни за другими. Хочется кричать так, чтобы все услышали. Я поворачиваю голову, чтобы хоть как-то заглушить своё желание. Жадно захватываю его мягкие губы и ощущаю приближающуюся волну оргазма. Она не просто накатывает, мне кажется, она меня уносит. Куда-то далеко-далеко. Туда где у меня все хорошо, где яркое солнце обжигает мою кожу, а прохладная приливная волна остужает моё разгорячённое тело. Точно так же, как мягкие губы Ксандра, что дарят глубокий поцелуй, так похожий на холодный глоток воздуха и медленные нежные поглаживания его рук. В себя пришла, только услышав хриплый злой рык. Открьша глаза, натолкнувшись на колкий взгляд главного.

Немой вопрос «что?» так и застыл в моих глаз.

— Ты пьяная, Риша. — И прозвучало это обвиняюще.

Пожала плечами, не видя в этом такой проблемы. Да выпила немного. Но коньяка бьшо так мало, что вряд ли я от этого могла потерять голову.

— И? — вздёрнула бровь, почувствовав себя неуютно под прицелом его серых бездонных глаз.

Он тяжело вздохнул и невесело проинформировал.

— Скорее уж я должен говорить «И» после того, как ты протрезвеешь. Боюсь даже представить, что ты решишь мне предъявить!

«Все проблемы мужчин из-за неудовлетворения», — мрачно подумала, ощущая его твёрдый член под собой.

— Да какая разница пила я или нет? — Я совершенно его не понимала.

— Большая, Риша. Большая. — Он кисло улыбнулся. — Если бы мне нужно бьшо всего лишь затащить тебя в постель, то я сделал бы это более простым способом. — И пока я откровенно офигевала от такой откровенности, он поправил мою юбку, застегнул пуговички на рубашке, «спрятав» мою грудь, и раздражённо напомнил. — Ты зачем — то заходила.

Действительно зачем — то заходила. За чем-то важным от чего может зависеть моя дальнейшая жизнь. И я даже помню зачем, что удивительно, потому что после такой долгожданной разрядки, тело всё ещё требовало почувствовать приятную твёрдость между ног, а мозг предлагал послать невыносимого типа куда-нибудь очень далеко и уйти с высокоподнятой головой. Одна радовало: Ксандру сейчас намного хуже, чем мне. Беглое злорадство на секунду затмило всю душу, в красках расписывая, как главному придётся справляться в одиночку и внизу живота всё заньшо. Теперь уже выругалась я. Спиной почувствовала, как его тело во время моей вспышки напряглось, а руки на моей талии стали подобны камню. И со вздохом призналась.

— Меня посадят. — Получилось настолько жалобно, что не удержалась и шмыгнула носом. Себя было жаль.

— Не посадят. — Главный как-то слишком быстро расслабился. Наверное, всё-таки ожидал услышать скандал. — Стас уже давно должен был доехать до участка и всё уладить.

— А… — Хотела спросить, как можно всё уладить без моего присутствия, но слова так и не слетели с моего языка.

Кто его знает, на что способны иные, и какие у них методы. Тем более что внутреннее чутье говорит о том, что эти методы мне вряд ли понравятся.

— Пётр Степанович оказался слишком труслив, чтобы связаться со мной сразу, так что я просто не успел всё замять, прежде чем ты узнаешь.

— Можно было просто спрятать труп получше. — Сказала и испугалась тому, насколько цинично прозвучали мои слова.

Ксандр только усмехнулся мне в макушку, но промолчал, и я решилась задать ещё один вопрос.

— Что случилось с моей съёмной квартирой?

— А что с неё случилось? — Наигранно переспросил он, разворачивая меня к себе лицом.

Я не сопротивлялась, хотя желание обидеться, встать и уйти все ещё присутствовало. Оттого и улыбнулась открьгго и широко, услышал тихий глухой стон.

— Злорадствуешь? — Мрачно поинтересовался главный, после того, как я перестала ёрзать на его коленках, устроившись поудобнее.

— Есть немного. — Не стала скрывать и неожиданно для себя предложила, — продолжим?

Смутилась, заливаясь румянцем и опуская глаза. Может коньяк был какой-то не такой?