Он не договорил, сделал показательное движение, разгоняя все мои мысли и окончательно сбивая дыхание.

— Поэтому, пожалуйста, Риша, если ты хочешь быть завтра на суде хоть немного бодрой, будь хорошей девочкой и не дёргайся. Ночь практически закончилась, а вставать нам придётся рано.

Как кувалдой по голове!

Возбуждение схлынуло, будто его и не было. Горло сдавило спазмом и несколько минут я просто хватала воздух. Я забыла, потерялась во времени и совсем не считала дни. Саша помог отвлечься своими шутками и весёлыми историями не только от смерти главы клана, но и той самой пугающей мысли о мамином суде. Про договор с Владиславом не вспоминала вовсе. Просто жила и радовалась каждому мгновению. Было так просто, что сейчас брошенная Ксандром фраза задела самый потаённый уголок моей души. Тот самый, где я прячу все свои страхи. Вывернула его наизнанку и осветила ярким светом.

— Прекрати трястись. — Буркнул сонно.

— Скажи, а можно, — в голове мелькнула непонятная мысль, но такая заманчивая, что я поспешила её озвучить так, как могла. — После суда, после наказания стереть мамины воспоминания? Ты же говорил, что для иного разрыв связи с покровителем это страшно… Самое страшное наказание, какое может быть.

— Хочешь, чтобы она вернулась к прошлой жизни, к твоему отцу, забыв обо всем? — Ксандр заинтересованно приподнял голову. Хоть темноте было не вицно, но показалось, будто он прищурился. — да. — Ответила ровно, а внутри все замерло. Поможет ли?

Если наказание нельзя избежать, то возможно получится его как-то смягчить.

— Это запрещено законом. — Разрушил он мои надежды.

Внутри все опустилось. Не поможет, не хочет. Да и ради кого ему переступать закон? Ради чего, если я и так в его власти. Может, стоит попробовать договориться с Владиславом? Притихла, прикрыв глаза. Слез не было. Видимо за это время я успела их выплакать все.

— За ищейку даже не думай. — Неожиданно огорошил главный, хотя точно знаю, что сейчас он не может на меня влиять, а значит и рассказать ему все, а потом забыть я не могла. Но дальше он произнёс и вовсе невероятное. — Когда отец умер, первым, о чём меня попросил Влад было разрешение сначала присутствовать на суде, а после подать заявку на рассмотрение одного бесперспективного закона. Без подписи главы клана её не допустят в совет. А глава я. Ты же понимаешь, что ему пришлось мне все рассказать?

Вот теперь стало совсем страшно.

— Ты оказал? — Голос предательски дрогнул и Ксандр вместо того, чтобы закатить как минимум скандал за то, что мы договорились за его спиной, лишь прижал крепче.

— Почему же? Он подловил меня в очень удачный для него момент. Хочет сдохнуть, пускай. Ему все равно не хватит сил повлиять хотя бы на половину членов совета. Хотя он уверен в обратном.

— Но… — я заикнулась.

— И мне не нравится, что ты собираешься принять участие в этом. И те записи, что он передал тебе, — меня сжали так, что воздух перестал проникать в лёгкие, и угрожающе предложили, — лучше сжечь во избежание.

Ксандр ослабил хватку, я глотнула воздуха, закашлявшись.

— Прости. Просто это бесит. — А в голосе ни тени раскаяния.

— Так отказался бы! — обиженно буркнула.

Даже если Ксандр никогда не на ком не женится, а я буду иметь только статус любовницы, жизнь с ним будет той ещё штукой! Только вот отказываться все равно не хочется.

— Зачем? Если у него получится, то это решит серьёзную проблему. Если нет, то я буде все отрицать. Я ничем не рискую, в отличие от тебя. Изнанка засасывает мирэ, Риша!

Пожала плечами и промолчала. Ну, засасывает и что? Она оберегает. И если она кого-то забрала, значит, посчитала нужным или её об этом попросили. Не вижу смысла это обсуждать. Возможно, Ксандр тоже не видел смысла, или решил переубедить меня в другой раз. Возможно и то, что он просто сильно устал, но в диалог он больше не вступал и скоро я услышала его спокойное размеренное дыхание. А вот я заснуть так и не смогла. Так и лежала в темноте, смотря в потолок.

Мыслей не бьшо. Только переживания, которые не спешили меня покидать. и нет ничего удивительного, что суд прошёл для меня как в тумане, где самым ярким и страшным пятном было лицо мамы, когда ей выжигали её татуировку.

Светлое шестиэтажное здание суда, построенное полукругом и огороженное небольшим только для вида кованым забором, было единственным светлым воспоминанием. Везде сновали рабочие, среди которых были не только иные, но и обычные люди. Мы поднимались в стеклянном лифте все выше и выше. На самый верх. Туда, где под крышей было специально отведённое для иных помещение.

Скрьггое от глаз обычных людей неприметной белой дверью. Нас было только трое.

Владислав, утром извинившийся за то, что не смог за все это время меня навестить.

При этом он отчётливо косил глазом на главного, что давало понять, он бы навестил, если бы его ещё пропустили ко мне. Я отчаянно старающаяся не зевать, словно плывущая в белом мареве. Перед глазами мелькали смазывающиеся тени, доносились глухие звуки, кожу покалывало холодом. Того и гляди, исчезну, перейдя границу реальности, чтобы замёрзнуть изнутри, растворится среди вечного льда и освободиться от ноющей боли в груди, от страха, что сковал меня ещё ночью и не собирался отпускать. И КсаНдр‚ придерживающий меня всю дорогу за талию, тщательно следивший за каждым моим шагом и не раз спасающий от падения. Мне было плохо. Настолько, что мозг отказывался фиксировать детали, запоминать имена и лица иных, с кем здоровались мужчины по дороге, слышать голоса. Я не хотела быть здесь, не могла, но была обязана. И я присутствовала, чисто номинально.