Небольшой овальный зал был забит под завязку. Многие хотели попасть на это заседание. Многие, но не я. Эмоции вокруг были самые разные. Они проникали в меня, окутывали, обливали головокружительной волной до самых пят. Иные злорадствовали, радовались, ненавидели. Кто-то испьггывал обыкновенный интерес, кому-то хотелось зрелищ. Они все собрались здесь такие сильные и могущественные только для того, чтобы увидеть собственными глазами, как одного из члена совета, того, кто был ранее неприкасаем, приговорят к смерти. Чтобы увидеть, как выжигают связь провинившейся иной с её покровителем. Увидеть, как рвётся невидимая нить, как кричит в агонии женщина и бесследно исчезает её змея. Когда-то точно так мама выжгла татуировку мне.

Были и вопросы обвинителя, того самого приехавшего присмотреть за проведением этого заседания. Была и попытка оправдаться. Владислав был прав.

Здесь и сейчас невозможно солгать. Правда лилась с языка мощным потоком. Мне кажется, что будь я без сознания, то все равно бы рассказала и про то, что меня хотели попробовать и про то, как именно это делали. Служба безопасности ликовала от успешного завершения дела, а я… Я беззвучно глотала солёные слеза, смотря в такое родное лицо, которое больше не улыбалось, медленно старело прямо на моих глазах. Она смирилась, сломалась. И кажется не только она…

— Идём, Риш.

Ксандр настойчиво тянул меня к выходу из зала, а я не могла сдвинуться с места. Смотрела на медленно пустеющий зал, из которого уже увели Михаила, чтобы там за стенками привести наказание в действие. Смотрела, как иные, словно стайка рыб, огибают мою маму, оставшуюся стоять на месте, и тоже не шевелилась. Сейчас, когда она стала чиста перед законом, мама стала никому не интересна и не нужна.

— Нет, — упрямо качнула головой.

Она мне нужна. Чтобы не произошло сейчас и чтобы не произошло потом, она нужна мне. Сейчас наберусь смелости, пойду, обниму.

— Риша, не глупи. — Ксандр зашипел на ухо, сильнее сжимая талию. — Только не здесь. Не в зале суда.

Дёрнулась, вскидывая голову и сужая глаза. Это действительно говорит мне Ксандр? Он, конечно, не любит мою мать, да и не за что ему её любить, но…

— Намекаешь, что теперь она прокажённая какая-то?! Она моя мать, Ксандр!

Нравится тебе или нет, но я подойду к ней, и…

Не договорила, стиснутая в объятиях. По лицу, теперь крепко прижатому к мужской груди, лился град самых настоящих злых в своей бессильной ярости слез.

Тут не то, что кричать было невозможно, дышать и то стало тяжело!

— Прекрати истерить и послушай меня. — Ксандр говорил еле слышно. Если бы я хотела его услышать, то мне пришлось бы напрягать слух, но я не хотела.

Зубы сомкнулись на мужской груди, прихватывая не только рубашку, но и тонкий слой кожи. Сейчас я бы и с кулаками на него кинулась, если бы мужчина предусмотрительно не прижал их к себе. Резкий рывок и Ксандр держит меня на расстоянии вытянутых рук. Плевать, как все это выглядит со стороны. Мне бы только дотянуться…

— Прежде, чем пустить в ход свои ноги, пытаясь меня отпинать… — Смешок слетел с его губ и так обидно стало, что перед глазами промелькнула кровавая пелена. Именно промелькнула, потому что продолжение фразы заставило меня испуганно замереть. — Вспомни, о чём мы разговаривали этой ночью.

Это что, шантаж?

Я неверующе посмотрела в его лицо. Он был абсолютно серьёзен. Ни тени насмешки.

— Но ты же дал согласие Владиславу. — Запнулась. Попьггалась отшатнуться.

Безуспешно.

КсаНДр насмешливо изогнул бровь, потянул на себя, без труда преодолевая моё сопротивление и запуская руку в мои волосы, на ухо прошептал.

— А я-то дурак, подумал, что ты о другом, — сделал паузу, — беспокоишься.

Беспокоилась я сейчас только о маме. И первая мысль была, что Ксандр решил напугать меня лишением свободы, если я к ней подойду. даже не свободы, а только её возможностью. Но эта фраза, лёгкий успокаивающий массаж головы и даже то, что я не вижу сейчас постаревшее и осунувшееся лицо мамы… Закрыла глаза и глухо прошептала.

— Ты отказался.

— Разве?

Вообще-то он сказал «запрещено законом», остальное додумала я сама. Но мама там одна… Обернулась, успела заметить, как от стены отделилась смазанная тень, в движении превращаясь в человека. Дёрнулась в сторону мамы.

— Иди, если так сильно хочешь, но тогда не обижайся, что я отзову с улицы Макса. — Невозмутимостями предупредил Ксандр. — Или переставай истерить и пошли на выход. Пока меня и мою сверхчувствительную мирэ, не справляющуюся с напором чужих эмоций, не пригласили для более близкого знакомства. Или тебе так понравилось говорить окружающим правду?