Невыносимо видеть растерянное лицо Кузнецова и ожидать от него чего-то иного. Надо срочно уходить, пока я не запульнула в него чем-нибудь тяжелым.

– Так вот, Кузнецов, когда будешь готов к более конструктивному диалогу, звони! И повспоминай на досуге, как подвозил меня домой два месяца назад, и чем это закончилось! Хотя если ты не забыл про свой обоссанный ботинок, значит прекрасно помнишь ВСЕ!

Красивым жестом надеваю солнцезащитные очки, громко двигаю стулом, хватаю сумку и, не глядя на Макса, гордо выхожу из кафе.

На всех парусах лечу по улице, как рыба раскрывая рот и жадно глотая воздух. Метров через пятьдесят мой пыл постепенно угасает, а гордость бесследно схлопывается. Вхожу в парковую зону и без сил опускаюсь на скамейку, с тоской смотрю в синее небо. Что же будет дальше? Даже думать боюсь.

Ругаю себя за то, что я бесхребетная – уступила Лариске и поперлась в клуб в тот «залетный» день, два месяца назад. А там выпила больше нормы. Я же себя отлично знаю – стоит мне перебрать, сразу начинаю глупо себя вести, пускаю сентиментальную слезу, тут же накрывает ностальгия, просыпаются воспоминания о бывших возлюбленных. Я беру телефон и пишу или звоню им, бывшим, для «а поговорить, вспомнить былое и тэ дэ и тэ пэ…». Потом, конечно же, жалею.

В такие моменты лучше, чтобы кто-то контролировал мои действия – отбирал телефон или руки отрубал. Ведь знаю же – в одну реку дважды не войти, так какого черта я позвонила Максу, потом пустила его в свой туалет, потом кинулась в его объятия, а потом переложила на него всю ответственность за предохранение? Тютеха.

Хотя не такая уж я и тютеха, у меня есть оправдание – сколько лет я не могла забеременеть от Макса, поэтому и расслабилась. Но в одном он прав – что я абсолютно нелогичная женщина. У меня съемочные дни расписаны на год вперед, жесткий контракт, новый перспективный во всех отношениях мужчина, а я беременею от бывшего мужа. Эх, мой кот Феликс и то умнее меня…

В сумке звонит телефон. Я выхватываю его в надежде, что это Макс с извинениями и конструктивными предложениями. Но нет, это не Макс. Это Никита Воронцов, креативный продюсер картины, в которой я снимаюсь, и уже официально мой новый бойфренд. На недавней корпоративной вечеринке Никита представил меня нашей съемочной группе как свою любимую девушку.

Я застываю с телефоном в руке и тупо смотрю на экран. Понимаю, что объяснение с Никитой неизбежно, и чего мне это будет стоить. Телефон продолжает надрывно звонить.

– Алло. Ой, это ты, Никита? – зачем-то уточняю я.

– Ну конечно, я! – смеется Никита. – Привет, Катюш. Ты где? Я не нашел тебя в павильоне.

– Привет. Я не на съемках, у меня сегодня выходной.

– Так это же очень хорошо! – радуется Никита. – Тогда мы сможем спокойно пообедать вместе в каком-нибудь уютном ресторанчике, не торопиться и не смотреть на часы. Например, в рыбном. Согласна?

– Согласна. Пусть будет рыбный.

Только сейчас вспоминаю, что за весь день ничего не съела и очень проголодалась.

– А я соскучился, – таинственно понижает голос Воронцов.

– А я… тоже, – с трудом выдавливаю из себя.

– Поедем вечером ко мне? Или к тебе?

Мы с Никитой еще не успели съехаться и только начали обсуждать эту тему. Встречались или у него, или у меня, а утром вместе ехали на киностудию.

– Никит… – я теряюсь, – давай мы за обедом поговорим?

– Согласен. Поговорим за обедом. Жду тебя в центре в ресторанчике «Фиш Хаус».

– Буду примерно через час.

Я вызываю такси, убираю телефон в сумку и тяжело вздыхаю.

Через час мы с Никитой сидим в самом сердце Москвы на Тверской в фешенебельном рыбном ресторане за столиком у окна. Воронцов одет в простую футболку и потрепанные голубые джинсы, на шее тонкая серебряная цепочка с крестиком, но я-то знаю, сколько стоит вся эта «простота». Ему тридцать пять, но выглядит он как "вечный пацан". Печально смотрю в его смеющиеся глубокие серые глаза и мне хочется плакать от отчаяния.

Никита протягивает мне большой букет розовых пионов и широко улыбается. У него чудесная искренняя улыбка, а также крепкая, в меру подкачанная фигура, вьющиеся каштановые волосы и идеальные черты лица. Мужчина – мечта, которая вот-вот от меня улетучится.

– Тебе, моя принцесса.

– Спасибо, Никит. Так приятно, – я зарываюсь лицом в пионы и краснею, едва сдерживая слезы.

Никита такой милый. В первые минуты нашего знакомства выяснил, какие цветы я предпочитаю, и с тех пор дарит только мои любимые пионы. Ну как я могу его обманывать? Придется сказать ему правду и как можно скорее, не затягивать. Прямо сейчас. Понятное дело, что Воронцов сразу скажет мне «Давай, до свидания» и укатит на своем красном «Феррари» в розовый закат искать себе другую девушку, с мозгами.